Елена Береговая о том, как сделать помощь нуждающимся эффективнее

Елена Береговая о том, как сделать помощь нуждающимся эффективнее

Директор Фонда "Образ Жизни"

Фонд поддерживает российские благотворительные организации, разрабатывает и реализует собственные проекты, а также выделяет финансирование на поддержку уникальных социальных и культурных инициатив.

- Кому помогает фонд «Образ Жизни»?

- У фонда несколько направлений – это люди и животные, которые не могут помочь себе сами. Это могут быть и дети, и взрослые, и старики - когда люди находятся в сложной ситуации, когда им нужна помощь со стороны. Когда только одно государство не может обеспечить абсолютно все потребности, где-то нужно подключиться и общественным организациям, и просто волонтерам, и просто неравнодушным людям. Поэтому работа требуется командная и требуется очень много людей, которые помогают, делают вместе с нами, думают о тех людях (не только людях, но и животных), которые сами себе помочь не могут. Вот, собственно, чем занимается фонд. 

- Что такое  «Профлаб»?  

- Проект и уже долго работающая программа «Профессиональная лаборатория», сокращенно «Профлаб» – это серьезная большая программа, в которую входит как обучение и повышение квалификации работников социальной сферы, так и адресная помощь для всех воспитанников и проживающих в социальных учреждениях, а также материально-техническая поддержка этих учреждений. Там, где мы учим, там, где мы помогаем, там же нужно обязательно обеспечить то, что люди смогут применять новые знания и новые умения. Поэтому мы не просто пришли, поучили и ушли - мы полностью обеспечили весь процесс для того, чтобы эта программа заработала дальше и инициировала не только те модельные группы, которые обучились, но и других членов коллектива, что очень важно, начиная от директора и заканчивая самым-самым низшим уровнем персонала, который есть в коллективе. Это очень-очень важно, потому что мы стараемся работать на командообразование, на сплоченное понимание в учреждениях того, что они делают, для чего они делают, для кого и какими средствами они это делают. Вот почему это такая комплексная программа не только обучения, но и вот такой ресурсной и адресной помощи в том числе проживающим в учреждениях. Адресная помощь – это, конечно же, лечение, это реабилитация, это даже в том числе какие-то программы по санаторно-курортному лечению. Это разные-разные виды помощи:  где-то помочь государству, где-то, может быть, даже заменить, а где-то создать совершенно новый вид услуги, которой как бы пока еще нет.

- С какими проблемами сталкиваются дети с инвалидностью и с тяжелыми нарушениями развития?

- Дело в том, что они находятся в очень сложной ситуации. В учреждениях дети с тяжелыми и множественными нарушениями находятся в большом коллективе таких же детей. И сколько бы мы, наверное, не вливали туда персонала, увеличивали его штат, все равно его не хватает для того, чтобы у каждого ребенка там был индивидуальный уход, индивидуальная программа, которая велась бы точно также как у домашнего ребенка. Поэтому и проблематика выходит из вот этой ситуации. То есть не хватает внимательных глаз, не хватает внимательных рук, и не хватает такой пролонгированной программы участия в ребенке. То есть лечение – за лечением надо постоянно смотреть: какое, как сделали, как провели, какой эффект оказало это. Если операция, то что после операции нужно сделать, как поддержать этого ребенка. Если же это обучение, то его нужно сопровождать в течение всего обучения. Это требует огромных сил от учреждения, и они не всегда есть, и особенно в регионах. И они очень стараются и максимально наполняют учреждения профессионалами, но их просто нет в регионах. Очень часто это в областях находится, то есть от города еще километров 150 в сторону ты должен отъехать, и там, конечно, прекрасный чистый воздух, но людей рядом найти на то, чтобы они работали достаточно в тяжелых условиях, очень сложно. Одна из проблем у этих детей, что очень быстро меняются те взрослые, которые за ними ухаживают. Это тоже, к сожалению, останавливает, притормаживает и развитие этих детей, и реабилитацию, и собственно, все виды даже педагогического воздействия.

- Сколько сейчас детей с инвалидностью в стране? 

- Ну, общая статистика у нас достаточно невеселая, потому что у нас всего вместе со взрослыми это около 12 миллионов по данным «Росстата». Детей из них около 650, ну под 700 тысяч детей-инвалидов, и в учреждениях находятся около 40 тысяч детей-инвалидов. Это большая часть. Сейчас прошла хорошая реформа, которая идет до сих пор, которая сильно изменила ситуация, и сейчас прямо вот с геометрической прогрессией снижается количество детей, находящихся в учреждениях. Но дети с инвалидностью, особенно с тяжелыми формами, они в большей степени остаются в учреждениях, и пока еще процесс по их устройству в семьи достаточно медленно идет. 

- Что такое ЦССВ? 

- Это долгая история. У нас на самом деле в стране раньше всегда писалось «Детский дом для умственно отсталых детей» или «Детский дом для детей с такими-то поражениями» и так далее. Но в связи с тем, что с 15-го года был принят закон, в 14-м, и в 15-м началась активная реформа, мы стали отталкиваться от того, что даже название вносит часть атмосферы в учреждение. И если человек проходит и смотрит, что я живу в доме для умственно отсталых, это тоже накладывает какие-то свои отпечатки. Поэтому решили полностью поменять даже ну вот такую вот морфологию названий. Теперь стараются уходить от названий «детский дом», «дом ребенка», потому что оно имеет не очень приятную коннотацию. Поэтому Москва как лидер разных изменений позитивных использует название – Центр содействия семейному воспитанию. И поэтому дети там находятся совершенно разные. Во-первых, разные по возрасту, во-вторых, совершенно разные по состоянию. Это могут быть дети, только изъятые из семей, это могут быть дети уже долго находящиеся, это могут быть дети с тяжелой инвалидностью и дети с легкой инвалидностью, это могут быть дети абсолютно здоровые или с небольшими отклонениями. То есть в данном случае это такое, с одной стороны, хорошее изменение названия, с другой стороны, хорошее изменение и содержания. 

Но не во всех городах и не во всех округах это делается. Пока это только крупные города: это Петербург и Москва. Вот сейчас первый опыт такой в Калужской области пробуют, в Оренбургской области. Но это ведь не просто поменял название и все, там очень много юридических коллизий, которые возникают в регионах, которые нужно решать, а для этого нужно большое желание к изменениям. 

- Какая реабилитация нужна детям с особенностями развития?

- Мы здесь говорим о возможности абилитации, то есть возможности не ухудшения состояния, а поддержания его на каком-то стабильно хорошем уровне. Поэтому все виды, которые применяются во всем мире: это санаторно-курортное лечение и различные виды физиотерапии, и различные виды и канистерапии, иппотерапии. То есть все виды параллельных реабилитационных мероприятий – массажи, ЛФК и так далее, они все есть очень-очень разные, вплоть до китайских методик иглоукалывания и так далее. Другое дело, что это вещи достаточно дорогие, достаточно трудоемкие, потому что это длительный период ты должен проходить, то есть не менее трех недель. Значит, соответственно, надо это проживать или иметь этих специалистов у себя в учреждениях или в медицинских учреждениях. Эта система еще пока не выстроена в том идеальном режиме, в котором бы хотелось. Сейчас бы нам хорошо наладить лечение: и адекватную диспансеризацию, адекватное лечение, сбор катамнеза - для того чтобы работать с детьми, с любым проживающим в социальном учреждении, чтобы у человека была целая история. И эта история будет давать возможность влиять, улучшать. Поэтому реабилитация нужна, но это пока дело все-таки в большей степени общественных организаций, НКО, которые вот этим занимаются, потому что пока это выстроить на местах достаточно сложно. 

- Улучшилась ли ситуация за время работы фонда и как этого удалось достичь?

- Ситуация по мне, например, очень улучшилась. В социальной сфере они огромные. Они огромны и на законодательном уровне, и даже просто на ментальном. Поэтому те программы, которые запущены сейчас совместно с государством и общественными организациями, и самостоятельно государством, те законы, которые приняты, они серьезно улучшили ситуацию, они ее катализировали, они ее запустили, но не просто куда-то, а на очень хорошие, правильные рельсы.  Другое дело, что у нас есть закон, у нас есть очень красивая реформа. Как она едет по этим рельсам, кто там, как трясет в них, все ли хорошо, те ли остановки на этом пути - это уже наша задача дальше это вместе делать и решать, и сглаживать существующие шероховатости. Находить их, добиваться того, чтобы они были изменены. Но вот, например, общественные организации сейчас полностью активно включены в мониторинг различных законодательств, которые работают у нас в государстве. Это и инструменты общественного контроля, это и просто общественные советы, то есть там, где у нас, собственно, есть голос теперь, да? Это очень важные изменения. Каких-нибудь шесть - семь лет назад мы даже не могли подумать, что мы будем за одними столами сидеть вместе с министрами, что-то обсуждать, спорить, наши рекомендации будут учитывать. Для меня это просто фантасмагорические шаги, которые сделаны для установления диалога между властью и общественными организациями и вообще обществом. 

- Как вы пришли в сферу благотворительности?

- Первоначально я попала в общественную организацию, в некоммерческую, волею, наверное, судеб. Но так получилось, что, видимо, моя структура человеческая, она всегда была к этому готова, потому что я всегда занималась зоозащитой, я всегда занималась помощью близким, я всегда занималась общественной работой у себя в подъезде, дворе и так далее. То есть я всегда этим занималась просто от души. И поэтому я думаю, что это всегда стечение обстоятельств, когда человек и попадает в профессиональную среду, и его внутренние качества ложатся, как бутербродик такой, друг на друга. Мне посчастливилось начать свою профессиональную деятельность в благотворительности в американском благотворительном фонде. Поэтому там сразу же смогли дать и обучение, и практику хорошую, то есть заложить очень хорошие основы для работы дальнейшей. И я им очень благодарна, потому что мне это пригодилось дальше, и я всегда это дальше развивала, где бы я ни работала. 

- Вспомните самый яркий момент из жизни фонда. 

- Ну, двигались мы не просто… Ведь обычно все делаешь сам. Благотворительные фонды очень маленькие. Команды, ну дай бог там, когда только-только фонд создается, там два человека, это в лучшем случае, а то и один.  И крайне сложно самому оценивать свою работу, крайне сложно видеть, правильно ты делаешь или не правильно, потому что ты весь в процессе. И наверное, вот одна из самых таких запоминающихся вещей – это то, что мы с нашим учредителем, с Владимиром Смирновым, вначале шли только вдвоем, пробовали так - сяк. Я помню тот момент, когда вдруг присоединилось несколько его друзей, которых он смог убедить. То есть мы смогли своей работой подключить к работе фонда дргуих, и они подключились кто-то финансово, кто-то стал просто помогать какими-то ресурсами, кто-то участием просто личным. И для меня это был, конечно, переворот. Потому что, одно дело, мы делали сами, и нам казалось, «вот правильно», а когда твои интересы, твои ценности и качество твоей работы разделяют другие люди, достаточно высокие профессионалы, то это сразу окрылило что ли. В тот момент мне показалось - все, мы на правильном пути, да, отлично. Потому что это непростые люди, и заслужить их доверие и их участие было очень непросто. 

- Работает ли фонд с регионами? 

- Мы работаем с регионами в большей даже мере, чем с Москвой, потому что там больше потребности в любых видах помощи, как в адресной, так в ресурсной, так и в методической. И я для себя как для руководителя вообще целью ставлю работу больше с регионами. Очень хочется помогать тому, кто больше нуждается. В регионах мы заинтересованы и работой с властью. Потому что, безусловно, как только ты выходишь на уровень общественного совета или чиновников, министерств социального развития или здравоохранения, это очень помогает значительно быстрее упростить контакты с подведомственными учреждениями. Но в то же время мы напрямую работаем и с директорами учреждений. Они могут нам написать всегда любую просьбу, абсолютно любую, вот просто связаться, позвонить по телефону, сказать, написать на почту, зайти на сайт, прислать письмо на адрес, я очень часто получаю письма с просьбами. Поэтому мы открыты абсолютно для любого контакта, как на уровне чиновников, так и на уровне просто государственных служащих, которые работают в учреждении, или же просто людей, которые каким-либо образом находятся в какой-то затруднительной ситуации.

- Как можно помочь фонду?

- У нас всегда, как я сказала в самом начале, большая потребность в адекватных, ресурсных и работоспособных людях, как в волонтерах, которые могут что-то делать не по профилю, так и большая потребность в волонтерах, которые могут работать pro  bono (это когда ты свои навыки можешь применить на пользу фонда). Это, безусловно, все виды пожертвований. Это участие в различных акциях, в наших фестивалях, форумах, чтобы это было не очень скучно, чтобы человеку непросто можно было сделать пожертвование, а в какой-то интересной форме.

- Что вас мотивирует не останавливаться на достигнутом?

- Наверное, мой внутренний моторчик. Потому что я перфекционист, и мне все кажется, что ужасно мало я успеваю сделать, что ужасно вообще мало мы можем сделать для своей родины, что вообще для всей Земли, как бы глобально и громко это ни звучало, но это так, просто для своего двора и улицы. Поэтому, во-первых, это внутренний моторчик, во-вторых, это, наверное, глаза тех, кому мы помогли.

- Порекомендуйте книгу, которая поможет стать эффективнее в своем деле.

- Мне очень нравится наш бизнесмен Дмитрий Потапенко, который делает чудные лекции по ведению бизнеса в России, выпускает такие же прекрасные книги. Вот, наверное, я бы очень порекомендовала их читать. При том что они написаны про бизнес, они написаны про жизнь, про подход, про отношения. 

- Самый ценный совет, который вы получали в жизни?

- Иди в сторону своего страха. 

И это мне очень помогает для того, чтобы двигаться вперед. Хотя страшно. 

- Ваш девиз?

- Он у меня записан на телефоне, везде-везде высвечивается. Он на латыни звучит: Carpe diem – лови день, то есть лови мгновение для того, чтобы… я его для себя интерпретирую – для того, чтобы как можно больше сделать, успеть, сотворить, оставить после себя, ну и что-то созидать.