17 мая Комитет Госдумы РФ по делам общественных объединений и религиозных организаций рассмотрит поправки к проекту федерального закона N1000884-6 «О внесении изменений в пункт 6 статьи 2 Федерального закона «О некоммерческих организациях» в части уточнения понятия политической деятельности». Законопроект был разработан Минюстом России, внесен на рассмотрение ГД депутатами 19 февраля 2016 года и уже прошел первое чтение.

Предложенные Минюстом поправки фиксируют максимально широкую трактовку понятия «политическая деятельность». К ней предлагается отнести публичные дискуссии, выступления, проведение и обнародование опросов общественного мнения и иных социологических исследований, обращения к государственным органам власти, органам местного самоуправления, их должностным лицам, а также «иные действия, оказывающие влияние на их деятельность», то есть абсолютно любые действия, включая публичное выражение мнения и распространение информации. По определению, предлагаемому Минюстом России, все те организации, которые сегодня находятся в реестре НКО, выполняющих функции иностранного агента, там и останутся. Более того, по формальным признакам в реестре может оказаться практически любая организация, так как участвующей в политической деятельности предлагается считать любую НКО, которая работает в сфере обеспечения законности, правопорядка, общественной безопасности, социально-экономического и национального развития.

Законопроект вызвал серьезную обеспокоенность в обществе:

26 февраля с критическим Заявлением выступил Комитет гражданских инициатив;

1 марта свои Рекомендации обнародовал Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека;

4 марта благотворительные фонды обратились к Госдуме РФ с призывом не допустить принятия законопроекта;

15 марта с заявлением выступил Оргкомитета Общероссийского гражданского форума;

12 апреля представители известных благотворительных фондов опубликовали свое обращение к Президенту России.

Однако 20 апреля законопроект был рассмотрен Госдумой РФ и принят в первом чтении. На следующий день в Общественной палате РФ состоялись публичные слушания этого документа. В них приняли участие представители Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, представители НКО, правозащитных и благотворительных организации, представители Минюста РФ, Минэкономразвития. Собравшиеся говорили о необходимости внесения поправок в предлагаемый законопроект. Ниже мы приводим мнения экспертов, озвученные ими в ходе дискуссии в Общественной палате. Тексты этих выступлений экспертов публикуются впервые.

6 мая в Госдуму РФ были внесены поправки, сформулированные и предложенные ранее СПЧ, КГИ, ОГФ и благотворительными фондами (законопроект, таблица предложений).

Мы рассчитываем, что Комитет Госдумы РФ по делам общественных объединений и религиозных организаций завтра поддержит позицию представителей гражданского общества.

Эксперты также считают, что законопроект, который может поставить под угрозу работу практически всех общественных организаций в стране, не может приниматься без публичных парламентских слушаний с участием экспертов, представителей НКО и средств массовой информации.

Позиции экспертов, высказанные на слушаниях в Общественной палате 21 апреля:

• Председатель СПЧ Михаил Федотов;
• Заместитель директора департамента Минэкономразвития РФ Герман Ветров;
• Председатель МОБО «Комитет за гражданские права» Андрей Бабушкин;
• Президент БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская;
• Президент Фонда помощи хосписам «Вера» Анна Федермессер;
• Директор БФ «Подари жизнь» Екатерина Чистякова;
• Руководитель проекта БФ «Подари жизнь» Ольга Зенюкова.

Председатель Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов:

В действующем законе «О некоммерческих организациях» содержится определение «политическая деятельность», но Президент сам подчеркнул, что оно является «резиновым». Это значит, что оно может быть применено к любой организации.

На сегодняшний день в Реестре некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента, содержатся 125 организаций. Для того чтобы попасть в реестр, нужно совпадение двух признаков – наличия иностранного финансирования и занятие политической деятельностью.

Любой пример, который мы можем с вами взять, приведет к пониманию того, что любая некоммерческая организация может быть признана иностранным агентом при совпадении этих двух критериев. Закон написан таким образом, что под иностранное финансирование попадает не только финансирование от иностранного государства, но от любого иностранного юридического и физического лица. Либо от любого российского юридического лица, которое получило денежные средства или иное имущество от любого другого иностранного юридического или физического лица. С точки зрения закона, не важно, на каком основании получены эти средства: на основании договора купли-продажи или на основании какого-либо иного договора. Следовательно, российская компания, которая продает нефть за рубеж, получает денежные средства из иностранного источника. Тем самым, она сама становится иностранным источником. Если эта российская нефтяная компания дает благотворительное пожертвование фону «Подари жизнь», то это уже есть элемент иностранного финансирования, который будет зафиксирован Росфинмониторингом.

Дальше возникает вопрос: у того же фонда «Подари жизнь» как на счет политической деятельности? Политическая деятельность, как мы с вами знаем, это любое влияние на деятельность государственных органов, принятие государственных решений, в том числе через формирование общественного мнения или проведение политических акций.

Кстати, я бы в очередной раз обратил внимание Министерства юстиции на явную ошибку: в базе данных на сайте Минюста в реестре организаций, выполняющих функции иностранного агента, нигде не указано, что эти организации проводили политические акции. Вместо этого сказано, что они проводили публичные мероприятия. Публичные мероприятия не являются критерием, указанным в законе. Проведение политических акций указано в законе, а публичные мероприятия не указаны в законе.

Возвращаясь к теме влияния на политическую деятельность – Конституционный суд сказал в своем постановлении, что невозможно исчерпывающим образом перечислить все формы политической деятельности. Раз невозможно, значит, любая деятельность может быть причислена к политической. Получается такой замкнутый круг.

Например, если представитель фонда «Подари жизнь» входит в состав совета по вопросам попечительства в социальной сфере, то это есть форма влияния на принятие государственных решений. Следовательно, фонд «Подари жизнь» надо включить в реестр иностранных агентов. Вопрос: для чего? С точки зрения юридического понимания того, что написано в законе, мне все понятно. Но с точки зрения здравого смысла, политического смысла – это непонятно.

Президент нашей страны Владимир Владимирович Путин неоднократно подчеркивал, что смысл закона в том, «чтобы иностранные государства не использовали инструментов подобного рода для вмешательства в наши внутриполитические дела».

Президентская формула, на мой взгляд, безупречна, абсолютно точна. Ее нужно было просто облачить в юридическую терминологию и записать в законе. Речь идет о том, что некоммерческие организации, получающие финансовые средства от иностранных государств, их правительств, иностранных организаций, финансируемых из бюджета иностранных государств, будут считаться иностранными агентами, если они действуют в интересах своего иностранного источника путем вмешательства в нашу внутриполитическую жизнь. Путем участия в выборах, путем воспрепятствования законной деятельности органов власти и местного самоуправления, путем вмешательства в осуществление правосудия, путем поддержки тех или иных политических партий, путем участия в их пропагандистской и агитационной деятельности и так далее.

При таком понимании ясно отдаем себе отчет в том, что фонд «Подари жизнь», как и многие другие благотворительные организации, никак не может попасть в реестр иностранных агентов. Потому что, во-первых, он не получает денег от иностранных государств. Во-вторых, он не вмешивается во внутриполитические дела, не препятствует деятельности государственных органов.

Как сделать так, чтобы предложенный Минюстом законопроект соответствовал формуле Президента Российской Федерации? Думаю, для этого нужно сделать три небольших изменения.

Во-первых, нужно менять не только второй и третий абзац пункта 6 статьи 2, но менять и первый абзац этого пункта, который определяет взаимосвязь между иностранным финансированием и деятельностью некоммерческой организации. Уточнить понятие иностранного источника. Уточнить понятие «передача денежных средств или иного имущества». Речь идет всегда о грантах. Если речь идет о грантах, так давайте так это и называть: благотворительные пожертвования на безвозмездной основе. Здесь можно найти формулировку, которая объединит все виды грантов. Тем более, что у нас в Гражданском кодексе вообще нет понятия гранта. Он есть только в Налоговом кодексе. Тогда как в Налоговом кодексе нет понятия благотворительного пожертвования, а в Гражданском кодексе, наоборот, есть. Это уже проблемы нашего сочленения гражданского законодательства и налогового законодательства.

Второй момент – определение понятия политической деятельности. Здесь должна быть выдержана президентская формула – вмешательство во внутриполитические дела. Законодательство дает совершенно ясные ориентиры, что такое «политическая деятельность».

Есть Федеральный конституционный закон «О Конституционном суде Российской Федерации». Есть Федеральный закон «О статусе судей в Российской Федерации». Оба этих закона запрещают судьям заниматься политической деятельностью, перечисляя формы этой политической деятельности.

Да, этот перечень открытый, а не закрытый. Когда мы с вами открываем этот перечень, мы понимаем, о чем идет речь. Там говорится об участии в работе политических партий, о поддержке политических партий, об участии в политических акциях, об участии в выборах. Это и есть политическая деятельность, как она понимается в нашем законодательстве. Эта политическая деятельность, конечно, должна быть связана с иностранным финансированием, как признак организации, выполняющей функции иностранного агента. Тогда все становится на свое место.

Третье, что нужно сделать – нужно уточнить перечень исключений из понятия политической деятельности. В проекте Минюста есть этот перечень исключений. Он отличается от того, что сегодня есть в законе только тем, что из этого перечня исключений сделаны еще исключения. Исключение из исключения – это означает отмену исключения.

Это исключение из исключения звучит следующим образом: к политической деятельности не относятся деятельность в области науки, культуры и так далее, если эта деятельность не осуществляется в целях, указанных в абзаце втором пункта 6 настоящей статьи, выходящих за пределы соответствующей области деятельности.

Если фонд «Подари жизнь» занимается содействием благотворительности, следовательно, социальной поддержкой граждан – это выходит за пределы понятия политической деятельности. Но, если представитель фонд участвует в работе какого-то государственного органа, консультативного органа при органе власти, то это уже выходит за пределы социальной защиты граждан или содействия благотворительности. Это уже воздействие на государственную политику.

Не дай бог, представитель фонда «Подари жизнь» может стать членом Президентского Совета по правам человека и развитию гражданского общества. Вот и получится, что здесь есть влияние на политическую деятельность. Потому что, Совет, конечно, влияет. Сколько законов принято по инициативе Совета.

Тот же самый закон «Об основах общественного контроля в Российской Федерации». Он готовился Советом. Принят по инициативе Президента. Может, нас тоже записать в иностранные агенты на этом основании?

Поэтому и предлагается вместо всего того, что написано в этом перечне исключений, назвать всего три исключения. Исключение первое, которое прописано в статье 31.1 Федерального закона «О некоммерческих организациях». Социально-ориентированная деятельность НКО не является политической деятельностью.

Второе предложение – сделать исключение в отношении деятельности по осуществлению общественного контроля, то есть деятельности в составе общественных советов, Общественных палат, общественных наблюдательных комиссий.

Потому что, иначе, это тоже является политической деятельностью. В практике Министерства юстиции (я не ругаю Минюст за это, Минюст выполняет закон так, как он написан) есть примеры того, что организация была включена в реестр на том основании, что ее руководитель является членом общественной наблюдательной комиссии. Есть такой пример, когда политической деятельностью считается участие в работе Президентского Совета по правам человека. Есть такой пример.

Последнее исключение – участие в деятельности консультативных, совещательных и иных органов при государственных органах и органах местного самоуправления. Все очень легко можно исправить.

Заместитель директора департамента инновационного развития Минэкономразвития РФ Герман Ветров:

В процессе того, как мы знакомились с законопроектом, мы тоже подготовили свое письмо в Аппарат Правительства.

Безусловно, законопроект нужен, он должен быть поддержан. Но необходима корректировка ко второму чтению в целях исключения барьеров по участию НКО. Первое – в обсуждении оценки проектов нормативно-правовых актов, в том числе в контексте оценки регулирующего воздействия. Второе – в решение законодательно установленных задач общественного контроля. Третье – в деятельности общественных советов при органах государственной власти.

Все три позиции, о которых говорил Михаил Александрович Федотов, нашли свое отражение и в нашей позиции. Мы эту позицию разделяем, готовы в этом направлении работать.

Председатель Межрегиональной общественной благотворительной организации «Комитет за гражданские права» Андрей Бабушкин:

Текс законопроекта определяет в начале сферы, которые подпадают под понятие иностранных агентов, затем, определяет формы этой деятельности.

Если проанализировать, как это будет выглядеть, придем к следующему. Например, я хочу провести собрание по подготовке отчетов, участковых уполномоченных полиции перед населением. Политическая деятельность? По смыслу этого закона самая настоящая политическая деятельность. Почему? Она затрагивает функционирование правоохранительных органов и осуществляется в форме собрания.

Или я провожу митинг за территориальную целостность Российской Федерации. Политическая деятельность? Классический пример политической деятельность.

Я пикетирую Посольство Турции против нарушения прав курдского меньшинства. Политическая деятельность? Несомненно, политическая деятельность.

Я пишу публичное обращение, например, к прокурору о том, чтобы он поддержал освобождение по болезни смертельно больного заключенного, публикую на своем блоге. И это оказывается политической деятельностью.

Я провожу собрание волонтеров, которых я обучаю, как осуществлять общественный контроль в сфере здравоохранения, чтобы повысить эффективность деятельности наших поликлиник, например, сельских фельдшерско-акушерских пунктов. Это тоже является политической деятельностью.

Существует сотни форм и методов деятельности наших НКО сложившихся, отработанных, высокоэффективных, приносящих пользу народу Российской Федерации. Из-за закона они подпадают под понятие политической деятельности, и теперь могут осуществляться исключительно только на российские деньги.

Что же это за деньги? По данным Минюста сегодня в Российской Федерации работают более 200 тысяч НКО. Точных данных о том, сколько там работников и волонтеров, к сожалению, Роструд представить не может. По экспертным оценкам, это около 1 млн специалистов и, примерно, 12 млн волонтеров.

Сколько же денег наша страна может выделять? Если взять все денежные средства, которые даются сегодня за счет президентских грантов, за счет грантов местных органов власти, органов местного самоуправления, за счет частных фондов, речь идет о сумме в размере от 12 до 17 млрд рублей.

Давайте с вами задумаемся, достаточна ли сумма от 12 до 17 млрд рублей, для того чтобы эффективно, нормально, хорошо работали эти организации? Может быть, эти формы деятельности, что я сейчас называл, нам не нужны? Может быть, эти организации являются лишними? Может быть, у нас слишком много волонтеров и слишком много добровольцев? Нам надо немножко их секвестрировать раз в 220.

Такого рода взгляды и позиции, не хочу ни на кого навешивать ярлыки, я бы назвал погромным. Устраивать погром в сфере третьего сектора, я думаю, не должна ни одна структура.

20 лет вижу, как работает Агентство социальной информации. Знаю десятки тысяч людей лично, кому помогла эта организация, которые, буквально, молятся на это Агентство социальной информации. Потому что они в свое время дали информацию, организовали людей, организовали местное сообщество, помогли людям защитить себя в маленьких поселках. Какие иностранные интересы отстаивает Агентство социальной информации? Это не просто смешно – это нелепо.

Был такой мыслитель – Тертуллиан. Он говорил: «Веруй, ибо нелепо». Вряд ли мы должны руководствоваться мнением древнего философа времен развала Римской империи.

Я думаю, уважаемые коллеги, давайте вернемся на позиции здравого смысла. Я согласен с вами, что, наверное, было бы хорошо, чтобы 99% – это были российские средства, 1% – зарубежные.

На сегодняшний день у нашей страны такой возможности нет, но есть потребности гражданского общества. Мы с вами вместе, и Совет при Президенте, и Общественная палата, и представители некоммерческого сектора, и представители уважаемых органов государственной власти, должны защищать эти интересы. Это реальные интересы, оформившиеся в части нашего общества.

И самое последнее. Конечно, я согласен, что угроза использования зарубежных средств для раскачивания лодки, для раскачивания ситуации в нашей страны есть. Перед нами живой и очень печальный опыт Украины. Мы ни в коем случае не хотим повторить этот опыт. Это наша с вами единая позиция. Я думаю, что каждый, кто сидит за этим столом, он не хотел бы, чтобы мы пережили эти «майданы», чтобы мы пережили эти жуткие погромы. Мне кажется, что здоровое гражданское общество является залогом того, что мы не пойдем по пути украинизации. Для этого мы должны наше гражданское общество защищать, в том числе защищать при помощи законов.

Михаил Александрович Федотов как-то сказал, что хороший закон – это, как оружие, которое является высокоточным. Например, если он должен попасть в этот стакан, он не все здание разрушит, делая гигантскую воронку до самого метро, а именно в этот стакан снаряд и попадает.

Мы должны добиваться принятия такого высокоточного закона.

Президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская:

Благотворительные фонды очень обеспокоены ситуацией с этим законопроектом. Насколько я знаю, фонд «Подари жизнь» запрашивал у Минюста разъяснения, будет ли их деятельность в рамках толкования этого закона считаться политической. Минюст прямо ответил: «Да».

Любое государство заинтересовано в том, чтобы иностранные государства не оказывали влияние на его политическую деятельность. Это нормальная, здоровая, защитная реакция, любой страны. Это делают все теми или иными инструментами. Вопрос в том, почему именно эти инструменты выбрали у нас. У меня есть подозрение, что это не просто какой-то неграмотно сформулированный закон, а абсолютно очевидная диверсия.

Мы все заинтересованы в том, чтобы за деньги нашей страны, нашего бизнеса, нашего государства работали благотворительные фонды. Много лет, например, лоббируется законодательство о том, чтобы бизнес, который помогает благотворительным организациям, имел хоть какие-то минимальные налоговые льготы. Ничего этого нет. Сегодня бизнес абсолютно не мотивирован вкладывать деньги в развитие благотворительности, потому что нет механизмов, которые это поддерживают. Это значит, что деньги, которые мы могли бы получить, мы получаем очень мало. Очень большая часть крупного бизнеса, который занимается благотворительностью – это компании с иностранным источником дохода. Все наши нефтяные гиганты занимаются благотворительностью. И каждый из них, делая нам пожертвования, делает нас потенциальным иностранным агентом. Именно потому, что закон так сформулирован.

Совсем недавно моя коллега оказалась в очень тяжелой ситуации – она заболела лейкозом. Чтобы спасти ее жизнь, мы были вынуждены собирать деньги через профильный благотворительный фонд. Многие наши знакомые из-за рубежа стали спрашивать, как пожертвовать деньги. Это страшная ситуация: речь идет о спасении жизни человека, а наши соотечественники, которые живут сейчас за рубежом, спрашивают, как им правильно перевести средства! А не подставим ли мы сейчас эту несчастную организацию, которая помогает онкологическим больным? Ведь, если наш соотечественник, живущий в Германии, перевел свои 100 евро на спасение нашей сотрудницы, по этому закону (и здесь нет никаких исключений) организация обязана подать заявление о том, что она – иностранный агент. Понимаете, до какого абсурда, безумия этот закон доводит работу нашей сферы! Это – абсолютно вредный и бессмысленный законопроект.

При этом, я считаю, что есть серьезная опасность того, что некое влияние на политику нашей страны оказывается и делается это регулярно. Но почему мы считаем, что влияние на политику Российской Федерации у нас оказывается только через НКО? Не в интересах нашей страны могут действовать не только НКО. Нужно рассматривать реальное влияние, заказ иностранного государства. Заказ в чем – в том, чтобы вылечить онкобольного? Понятно, что нет.

С моей точки зрения, нужно ввести совершенно другие поправки: убрать формулировку о получении средств от иностранного источника и внести формулировку «действует в интересах, по поручению иностранного государства». Если НКО действует в интересах нашей страны, ей жертвуют деньги иностранцы, она привлекает инвестиции. В этой ситуации ей надо сказать спасибо. Поэтому я предлагаю внести эту одну-единственную поправку, о которой я сейчас сказала, а дальше заняться законом «О лоббизме».

Президент Фонда помощи хосписам «Вера» Анна Федермессер:

Фонд помощи хосписам «Вера» помогает развитию в стране паллиативной помощь. Паллиативная помощь зародилась в России совсем недавно, несмотря на то, что хосписам некоторым уже чуть более 20 лет. Это помощь у нас не развита. Весь опыт приходится брать за рубежом. Для этого нужно привозить сюда мировых экспертов из Великобритании, США, из Польши, из Германии. Привозили и привозить будем.

Фонд помощи хосписам также помогает пациентам – неизлечимо больным, умирающим в силу различных заболеваний – адресно. Помогает тем, кто не может на сегодняшний день попасть в хоспис. Просто потому что этого хосписа нет.

Части этих пациентов нужно оборудование, которого нет в России. И в ближайшие годы, в том числе, благодаря появлению закона об импортозамещении, не появится.

Тем не менее, это оборудование в России купить можно. Например, откашливатель в России стоит 800 тысяч рублей. Если мы покупает откашливатель непосредственно в стране-производителе, то русскому благотворителю, дающему на него деньги, этот откашливатель обходится в 300 тысяч рублей вместе с доставкой в страну. Огромное количество наших соотечественников жертвуют эти деньги или Фонду «Вера» в России, или фонду в Соединенных Штатах, через который к нам в Россию приходит это оборудование для неизлечимых больных.

Мне, как руководителю благотворительной организации, как лауреату государственной награды, как члену Общественной палаты Москвы, абсолютно все равно, из каких средств будет куплено оборудование для того, чтобы можно было, например, детей перевести из реанимации домой, чтобы можно было обеспечить им нормальную санацию, чтоб они могли бы подольше прожили в окружении своих родителей и близких.

Мне, как руководителю благотворительного фонда, который занимается вопросами развития паллиативной помощи, абсолютно все равно американская или российская сторона профинансирует приезд сюда специалиста из США или Израиля, который будет обучать наших врачей правильно обезболивать наших пациентов. Нас с вами. Потому что паллиативная помощь коснется 90% сидящих в этом зале.

Поверьте, когда мы с вами состаримся, в хосписах будет умирать большинство присутствующих в зале. Потому что это то, к чему идут демографическая политика и демографическая ситуация. Хоспис – это про каждого из нас, а не какой-то эфемерный, непонятный медицинский инструмент, где умирают брошенные старики. Это не так. Это организации, где уходят из жизни в достоинстве, неизлечимо больные люди, вне зависимости от их возраста, социального статуса и гражданства.

Заниматься помощью паллиативным больным и хосписам, не занимаясь политической деятельностью в том виде, в котором трактует политическую деятельность предложенный законопроект, прошедший уже первое чтение, невозможно.

Это будет невозможно до тех пор, пока мы с вами будем совмещать политическую деятельность и иностранное финансирование без доказательств того, что они связаны между собой. Этот закон – профанация, это крючок, это короткий поводок, предложенный Правительством, для того чтобы иметь возможность контролировать массу достойнейших организаций.

Я, наверное, должна буду уйти из Совета по попечительству в социальной сфере, возглавляемого Ольгой Юрьевной Голодец. Я должна буду, наверное, попросить отозвать Собянина мою кандидатуру из членов Общественной палаты Москвы. Я, наверное, должны буду отказываться от прихода сюда, куда вы меня зовете, как эксперта. По нынешней трактовке это абсолютно все является политической деятельностью.

Более того, я от трех разных спикеров сегодня услышала, что благотворительные организации, оказывается, не попадают под действие этого закона. Расскажите мне, пожалуйста, уважаемые юристы, у нас, что, благотворительные фонды – это не НКО? Расскажите мне, пожалуйста, как мне получать иностранное финансирование и не быть иностранным агентом. Я буду абсолютно счастлива, если мне Минюст даст такую справку, чтобы я с этой справкой могла на иностранные деньги продолжать покупать для наших с вами умирающих детей аппараты ИВЛ, для наших с вами умирающих бабушек и дедушек продолжать организовывать курсы от иностранной профессуры по качественному обезболиванию. И при этом продолжала бы сидеть в Совете, возглавляемом Ольгой Юрьевной Голодец и здесь, на слушаниях в Общественной Палате.

Директор благотворительного фонда «Подари жизнь» Екатерина Чистякова:

Прекрасно помню 90-е годы, помню кризис, помню отчаяние людей, случаи самосожжения. Выходы людей на улицу тоже помню. Именно поэтому указанный законопроект меня очень и очень пугает. В настоящее время, во многом благодаря общественным организациям, удается все-таки контролировать социальную напряженность. Потому что люди, находящиеся в отчаянной ситуации, знают, куда обратиться за помощью. Например, родители, которые понимают, что их ребенка можно вылечить, но для этого нужны лекарства, а их не предоставляют субъекты Российской Федерации или еще кто-то – не могут предоставить, потому что в экономике кризисное явление, а лекарства стоят дорого… В этой ситуации отдушина, тот свисток, в который уходит пар – это благотворительные организации.

Благодаря благотворительным организациям в Российской Федерации существует целая отрасль медицины неродственной трансплантации костного мозга. Потому что на протяжении последних 15 лет государство не оплачивало, не оплачивает сейчас и вряд ли начнет это делать прямо завтра в связи с кризисными явлениями в экономике.

В больницах, с которыми мы сотрудничаем, например, в Российской детской клинической больнице 30% лекарств покупается за счет фонда «Подари жизнь», 25% бюджета Центра Димы Рогачёва – тоже усилия благотворительных организаций, Центр Раисы Горбачёвой в Санкт-Петербурге поддерживается фондом «Адвита». Это большой вклад. И в тяжелых ситуациях, когда человек понимает, что выход есть, и от спасения жизни его отделяет только отсутствие денег, люди не выходят на улицу, потому что им есть куда обратиться.

На мой взгляд, законопроект в том виде, в котором он есть, дает прекрасную возможность агентам иностранного влияния повлиять на нарастание социальной напряженности в стране. Потому что, если рассматривать проекты подзаконных нормативных актов, которые уже есть на сайте regulation.ru, становится понятно, что любой человек может обратиться в правоохранительные органы, высказать свое подозрение, является организация агентом или нет.

Наша организация, например, не собирается дожидаться, пока на нас кто-то пожалуется. Потому что, если мы сами не внесем себя в реестр организаций, выполняющих функции иностранных агентов, то за это грозит административная ответственность. В случае нашего уклонения – уголовная. Уголовный кодекс я чту и другим советую.

На мой взгляд, надо очень серьезно присмотреться к авторам законопроекта. Посоветовать им подумать, что же они написали. Потому что, когда «Единая Россия» накануне выборов, в кризисной ситуации в стране, вносит такой опасный документ на рассмотрение Государственной Думы, то я вообще не знаю, где ответственность этих людей.

Руководитель проекта по связям с государственными структурами Фонда «Подари жизнь» Ольга Зенюкова:

Хотела бы поподробнее поговорить о юридических нормах законопроекта.

Что касается предложения еще больше расширить сферу действия законопроекта. Она итак уже расширена донельзя. Если кто-то считает, что сделанная в законопроекте оговорка относительно благотворительных фондов и других некоммерческих организаций, которые являются социально-ориентированными, позволит как-то избежать включения в реестр иностранных агентов, то он сильно заблуждается. Потому что в этом же законопроекте есть оговорка: «если они не выходят за рамки установленной сферы деятельности». А где у нас определяются критерии установленной сферы деятельности. Нигде. Их нет. Это оценочная категория, которая может привести к различному толкованию. И проблема возникнет в первую очередь у правоприменителей. Еще раньше она возникнет у всех благотворительных фондов.

Кроме того, в законопроекте смешивается политическая деятельность и вся общественная деятельность. Почему-то все внимание при обсуждении этого законопроекта сводится к деньгам. На самом деле, как нам подтвердили в понедельник на заседании Комитета, этот законопроект – результат постановления Конституционного суда. Если внимательно ознакомиться с этим постановлением, можно увидеть, что оттуда взяты отдельные предложения и экстраполированы в законопроект. В постановлении Конституционного суда упор делается не на финансирование, а на деятельность, которая позволяет оказать влияние на решение государственных органов.

Еще один момент, не который хотела бы обратить внимание. В зарубежном законодательстве имеется понятие иностранного агента, оно очень четкое и конкретное. К иностранным агентам относятся только те субъекты, которые, получая иностранное финансирование, действуют в интересах и по поручению иностранного государства, иностранной организации или другого иностранного интересанта.

В заключении своей речи хочу напомнить, что согласно ряду международных нормативных актов, таким как Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах и Конституция РФ, закрепляя право граждан на общественные объединения и организации, говорят о том, что данные организации создаются для выражения своих мнений и убеждений, в том числе в целях участия в управлении делами государства.