На VI Общероссийском гражданском форуме прошла дискуссия на тему «Жизнь и бизнес в соответствии с гуманистическими ценностями».  В ней приняли участие бизнесмены, которые являются ярким примером такого подхода к профессиональной практике. Пять спикеров рассказали о своем бизнесе и  принципах жизнестроительства. В их числе:

• Илона Броневицкая, телеведущая, советник на общественных началах губернатора Московской области по вопросам гуманного обращения с животными;
• Руслан Зайдулин, сооснователь сервиса CEO DOC+;
• Виктор Иссерс, руководитель Департамента прямых продаж Vi, основатель Форума социальных коммуникаций «Пора!»;
• Максим Пинигин, основатель и совладелец владелец Музея советских игровых автоматов;
• Евгения Ломовцева, пресс-секретарь Алексея Васильчука, совладельца ресторанного холдинга RESTart Vasilchuk Brothers. 

Модерировал беседу Дмитрий Левицкий – ресторатор, президент профессионального ресторанного альянса «РЕАЛ», основатель Группы Компаний HURMA

Смотрите видеозапись дискуссии 

Приводим стенограмму дискуссии:

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Мы поговорим и послушаем как можно с одной стороны вести бизнес, а с другой – заниматься важными, интересными социальными проектами. Кейсы по 10 минут у каждого спикера. После этого будет возможность задать вопросы, которые вас интересуют. Илона Броневицкая, певица, ведущая, владелец Центра стерилизации и вакцинации бездомных животных Московской области, советник губернатора Московской области по вопросам гуманного обращения с животными.

ИЛОНА БРОНЕВИЦКАЯ:

– Здравствуйте. Я просто хотела послушать, что скажут умные люди, потому что я ехала сюда, абсолютно не понимая, о чем мы можем говорить.  Я вообще не очень бизнесмен, я артистка. Хотя конечно это можно назвать бизнесом. Я продаю свои услуги, мы все это делаем. И все, что зарабатываю, трачу на собак. Все говорят: «А зачем? Зачем вам это надо? Лучше на детей тратьте». Я понимаю, что, к счастью, есть большое количество хороших, добрых людей, кто тратит на детей, и, к несчастью, есть проблемы, и каждая из проблем все равно проблема. Если мы будем все заниматься только одним чем-то, то, наверное, это будет плохо. То есть собаки будут кусать детей, и опять придется тратить на детей.

Случилось так, что я обнаружила у себя рядом с домом приют, который хотели снести, который всем мешал. До сих пор понимаю, что все приюты всегда всем мешают. Стала думать, а почему на улицах ходят собаки и их убивают. К нам однажды заехали люди с такими трубками. Потому что у нас собаки бегают свободно в приюте и их хотели убить и заработать денег на этом. Все это кончилось тем, что я отношусь к той группе людей, которая называя себя зоопрофессионалами, занимается проблемой регулирования численности безнадзорных животных методом обратной стерилизации. Его называют также метод старения стай, когда животные стерилизуются, и неагрессивных выпускают обратно в среду обитания. Это работает в разных странах. Например, в Турции эти собаки ходят с клипсами. У нас тоже теперь в Подмосковье ходят собаки с клипсами. Также они ходят в Нижнем Новгороде, Санкт-Петербурге, Вологде и Тюменской области, в общем, они ходят где-то по стране. Этот метод, будучи изученный и промониторенный с точки зрения покусов и количества животных, очевидно работает. Я взяла свой район первым и мы стали в нем активно стерилизовать. Все работает. Работает по опросу населения. За год работы количество недовольных уменьшилось в три раза, было 29%, стало 10%. Все пишут, что «да, хорошо, стало лучше, нам нравится». Получается, что  не зря все это делаешь.

Получается, что проблема эта настолько межслойная и подкожная, что вообще просто о ней не знают. А как хорошо зарабатывать грязные деньги в тайной комнате. Туда проникают какие-то совершенно ужасные люди, которые стреляют собак за деньги. Более того, собак стрелять незаконно. У нас есть Конституция, а также в Гражданском кодексе написано, что любая собака – это имущество, до поиска хозяина собака полгода должна где-то сидеть. И если ты вышел на улицу и просто стрельнул ядом, потратив 10 рублей на этот яд и 20 рублей на таджика, а заработал 9 тысяч (в Московской области 9 тысяч стоит собака по полному циклу: карантинирование, передержки, операции), то это нехороший бизнес, неправильный.

Как говорится, в зоозащиту идут люди с завышенным чувством справедливости. Я начинаю думать, как же это неправильно, как жалко собаку, как жалко бюджетные деньги, как жалко вообще все, что неправильно. А боремся мы с чиновниками, которые хотят, чтобы собак стреляли, потому что это легче всего. Потому что если я написал где-то, что я собак стреляю, то с меня автоматом отпадает какой-либо спрос. Он хороший, он стреляет, у него все хорошо. Другой вопрос, что стреляют везде и давно, и почему-то собак от этого не меньше. Люди, которые стреляют, они вообще не замотивированы тем, чтобы их не было. Ну, это как тот шофер такси, который свою машину будет разбирать. Зачем?

И я вот уже думая об этом много, например, наткнулась на такой факт, что в 80-е годы у нас появился вирус, который назвали «олимпийка». Это такой активный, очень заразный вирус энтерита у собак. И есть такая легенда, может быть, она не проверена, но ветеринары поговаривают, что так и есть, что его выпустили перед Олимпиадой, чтобы не было бездомных собак на улицах. То есть о чем это говорит? Все говорят, как хорошо стреляли в советское время. Сейчас не так стреляют, плохо стреляют как-то, а в советское-то как стреляли. Нифига, плохо стреляли, «олимпийку» выпускали. Борщевик нельзя выкорчевать, поливая его кислотой. Вот я недавно говорила с академиком, я говорю: «У нас как с борщевиком борются?» Он говорит: «Да чего там бороться?» У него есть пакостная такая штука, которая раскрывается и потом дает семена. И сколько ты его ни поливай кислотой, а семена-то уже разлетелись. То есть, если его скосить в момент до формирования этого семя, то его не будет. А зачем? Сразу прекратятся бюджетные деньги. И зачем собак вообще чтобы не было, когда на них можно прекрасно рубить свой бизнес с трехсоткратной маржой. Какие шарфики в 90-е? Собаки круче. Я недавно говорила по телефону что-то об этом, и шофер такси, я смотрю, он так возбудился, говорит: «Ой, а где это?» Он сразу заинтересовался, где такой бизнес хороший. У меня ощущение, что он записал что-то. Я к тому, что не должно всего этого быть. Должно быть все по какой-то определенной, созвучной с научными методами, схеме, единообразно по всей стране, за что борется все зоозащитное сообщество.

Очень трудно, периодически кончаются силы, потому что борешься со всеми. К сожалению, такова наша сфера. И вот вы сказали, что сейчас все начинают понимать, что не только бизнес. А у меня есть полное ощущение, что человека, который не реализует правильным образом бюджетные деньги, который не занимается каким-то таким бизнесом, а вот как я, все считают идиотом, это правда. Уже все говорят: «А, Илона…» Потому что я должна была бы по идее бюджетные деньги от этих собак себе брать, ездить отдыхать на них в Испанию. Ну как хорошо, как правильно, а я почему-то этого не делаю. У меня ощущение, что надо как-то объяснять людям, что это плохо, что лучше, когда не воруют.

«Пурина» написали программу образования в школах «Что делать с собаками». Как бы формирование ответственности у наших граждан, которые и формируют уличное поголовье своими руками, и плюс какая-то небольшая сердечность тоже лишней не будет. Не убью собаку – не убью потом человека. Почему бы нашим бизнесменам какие-то лишние деньги не отдавать в это? Потому что, если мы будем иметь приюты, мы будем забирать часть животных с улицы. Плюс приюты смогут работать по программе возвратной стерилизации.

В Московской области, борясь яростно за то, чтобы это происходило, мы понимаем, что у нас не хватает добропорядочных исполнителей. Потому что собаку убивать просто и дешево. А сделать с собакой все то, о чем я говорила, для этого уже нужна база, нужны определенные здания, силы, хирурги, оплата, ловцы, машины. То есть для этого нужно уже иметь какой-то базис, на который деньги не особо-то и выделяются. Это все у нас в основном делается за свой счет. Поэтому всем своим коллегам я говорю, если вы не зарабатываете, не суйтесь, пожалуйста, потому что вы сделаете беду. Вы потом будете плакать, что у вас сидят голодные собаки, и изображать из себя жертву. А это не жертва, это безответственность. Надо очень ответственно подходить к этому вопросу, заручившись какой-то поддержкой обеспеченных мужчин для начала или, как минимум, зарабатывать самому. Спасибо за внимание.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Спасибо вам большое и за ваш проект, и за ваше выступление. Скажите, чтобы понять, этот центр финансируется сейчас государством, Московской областью?

ИЛОНА БРОНЕВИЦКАЯ:

– Нет, конечно. Центр – это приют, который финансируется мной. Чем он финансируется суммарно? С одной стороны, это я, как гарантия гарантий со своими заработками. С другой стороны, мы работаем по контрактам, это отлов. Но по идее контракт расписан. Мне тоже это удивительно. Почему, допустим, я плачу электричество по высшей ставке, налог за землю по высшей ставке? Сейчас ко мне приезжали ветеринары обслуживать наши биоотдходы, составить акты, и с меня содрали и за это денег. Но у нас есть контракты, где прописано: отлов собаки – столько-то, операция – столько-то. И там есть деньги на все это, но нет никаких ни на развитие, ни на что. Плюс, знаете, добрые люди. Потому что мы, скажу честно, собираем деньги в Интернете. А что делать? У нас три с половиной тысячи животных в год, из которых энное количество, очень большое, с улицы пришло уже с болезнями. Мне говорили коллеги, вышвыривай обратно. Нет, мы так не можем. Поэтому у нас несколько клиник, где эти собаки лечатся. Не хватает денег. На каждую собаку открывается определенная тема, люди хотят – скидывают. Вот что главное. Еще говорят, помогайте лучше детям и людям. Людям и детям, кстати, мы помогаем тоже, но я об этом не хочу рассказывать. Животным помогать легко потому, что это не много денег. Вот каждый чуть-чуть дал, человеку приятно, он сделал доброе дело. Вот он скинул 500 рублей – нормально. Вылечить собаку 20-30, хотя бывает и 100 тысяч. Друзья ветеринары ведь тоже бизнес свой делают. И у нас дико завышенные цены на ветеринарные услуги и мало тех клиник, которые бы понимали, что приют – это не тот хозяин, который своего Фафика любит, и с него грех не содрать за каждый шаг 500 тысяч рублей. С нас некоторые не дерут, такие, к счастью, тоже есть. Кстати, тоже большое дело. Просто ответ на вопрос, чем можно помочь вот таким структурам, как наша? Кто чем может. Стройматериалы – нужны, корма – нужны, мясные обрезки – нужны, медикаменты – нужны, все нужно. Чуть-чуть чего-то дали – огромное спасибо.

ИЗ ЗАЛА:

– Короткий вопрос для понимания. Вы сказали, собаки с клипсами. Что за клипсы?

ИЛОНА БРОНЕВИЦКАЯ:

– Простите, я думаю, что все всё знают. Собака, будучи отловленной, чипируется, ей в холку втыкается чип. У нас нет обязательного чипирования по стране. Я сейчас, допустим, в Московской области очень работаю на то, чтобы у нас была создана единая база учета безнадзорных животных и хозяйских. Потому что она накладывает определенную ответственность на хозяев животных, которой нет.  У нас нет закона об ответственном обращении с животными, поэтому животных можно выкидывать и так далее. Возможно, он скоро уже появится, потому что бьет все в одно место. Собака чипируется, и потом она биркуется, как поросята на фермах. То есть ты можешь, идя по улице, видеть, что эта собака с клипсой. Типа укусит, но хоть привита, нормально, то есть бешенством сложнее заболеть. Но если серьезно, я могу сказать, со всеми коллегами обсуждали мы эту тему. Я спрашиваю: «Сколько собак агрессивных?» Все говорят примерно одно: «На сто одна или на двести одна». То есть агрессивная собака – это редкое явление. И вообще у нас нет понятия «агрессия». Это как с человеком. Вот сейчас вы добрый, а я вас разозлю, вы пойдете и кого-нибудь покусаете. То есть вопрос такой, что агрессивная собака – это собака, которая либо сошла с ума от чего-то, либо отчаялась, либо ее побили и испугали. Потому что собака – это  четко ориентированная на человека скотина, она зависит от него от и до. Она хочет, чтобы ее кормили, поэтому она будет, грубо говоря, выслуживаться. И вот пойти искусать человека – это какие-то крайние вещи. Наша задача предвидеть, чтобы этого не было. И метод, который мы пытаемся внедрить, накладывает ответственность на исполнителя. Я всегда говорю, если у вас есть проблемы, спрашивайте с нас.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Илона, спасибо большое, время у нас ограничено. Представляю следующего спикера. Руслан Зайдулин, основатель, генеральный директор «DOC+». Руслан, тебе слово.

РУСЛАН ЗАЙДУЛИН:

– Всем привет. Давайте еще немного представлюсь. Я до «DOC+» занимался решением проблем образования, запускал проект «Учитель для России»,  который решал проблемы того, что в школах недостаточно хороших молодых учителей, которым нравится преподавать. Мы массово набирали выпускников классных вузов и мотивировали их отправиться в какую-нибудь деревню Тамбова и преподавать там вдвоем, втроем два года с дополнительной стипендией в компании классных идеалистов и учителей в среднем лет на 30 старше.

После этого совершенно случайно меня забросило в медицину. В медицине проблем и в мире, и в России не меньше. Конкретно в России, наверное, абстрактно можно обозначить проблему, что доступ к классным врачам есть не у всех, если максимально дипломатично. Во многих регионах нужно даже очередь к терапевту ждать месяц. У государства есть, естественно, правильная стратегия и желание все это менять, но недостаточно быстро оно это делает, и ресурсов недостаточно. И нам кажется, что единственный способ эти проблемы решать, это как-то использовать технологии.

«DOC+» – это компания, которая пытается повысить качество, удобство и доступность медицинской помощи с помощью современных технологий. Мы делаем приложение, в котором можно проконсультироваться 24/7, где бы вы ни находились, онлайн с хорошим московским врачом. Если вы в Москве или в Питере, можно его вызвать на дом, можно записаться в клинику, можно купить лекарство, можно сдать анализы – все через приложение. И самое главное, что все данные медицинские с каждого визита сохраняются на вашу электронную медкарту, и она используется для двух вещей.

В нашем медицинском офисе сидят где-то десять самых классных врачей, кандидатов наук и так далее, которые просто 10-15% всех медкарт, которые в систему заводятся, проверяют дополнительно, чтобы быть уверенными, что качество услуги было оказано хорошее, диагноз правильный и так далее. Но этих врачей все равно на всех не хватит. Мы хотим, чтобы были какие-то технологии, которые позволяют проверять сто процентов всех диагнозов, назначенного лечения и так далее. И мы два года назад начали строить команду, которая занимается разработкой искусственного интеллекта в медицине, у которой два ключевых продукта.

Первый – это такой чат-бот, алгоритм, который сейчас уже работает, и он умеет в помощь врачу до консультации собирать симптомы и историю болезни. Если вы зайдете в наше приложение, скажете, что вам нужен терапевт онлайн, пока терапевт к вам подключается, наш бот будет задавать вам вопросы, чтобы потом в виде саммери все терапевту, педиатру передать, сократить время и повысить его производительность, чтобы он мог больше людей проконсультировать в единицу времени. Глобально года через два-три, мы верим, что этот алгоритм можно будет превратить в такого квазиврача, который сможет давать наиболее вероятный диагноз, с учетом всего, что мы о вас знаем, не хуже, чем хороший врач. Нам кажется, это возможно, и это как раз сможет решить проблему того, что у многих людей и в России, и во всем мире доступа к медуслуге вообще нет, а алгоритм позволит этот доступ сделать условно-бесплатным где угодно.

И вторая часть искусственного интеллекта – это проверка медкачества. Мы сделали алгоритм, который берет все медкарты и проверяет их на наличие ошибок. Это система пока еще не говорит, что здесь вместо этого диагноза должен быть этот диагноз, но она говорит, что с вероятностью процентов 80 в этом диагнозе есть ошибка, пожалуйста, проверьте вручную. И эту систему мы сделали сначала для себя, потом начали продавать другим коммерческим клиникам и сейчас, надеюсь, успешно внедрим еще в несколько региональных Минздравов, потому что некоторые заинтересованы в том, чтобы использовать технологии, чтобы повысить качество медпомощи. На самом деле государство очень много об этом думает и старается, просто не всегда получается.

Меня попросили здесь выступить, потому что мы коммерческая компания, которая при этом с помощью технологий и зарабатывая, пытается решить социально значимые проблемы качества медпомощи в России и, надеюсь, в ближайшем будущем не в России тоже.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Круто! Очень интересный проект. У меня единственный, наверное, вопрос. То есть все происходит в приложении. Визит к врачу-то оно, мне кажется, все равно не сможет заменить. Тут же надо язык высунуть, пощупали тебя где-то. Я просто как пациент, я вообще не понимаю, но есть некий уровень недоверия.

РУСЛАН ЗАЙДУЛИН:

– На самом деле 70-80% всех медицинских кейсов, не самых сложных, особенно, если вы где-нибудь сдали анализы и загрузили в систему, можно делать вообще, не видя человека визуально и не осматривая его. Анализы заменяют осмотр в значимой части кейсов. Но если вдруг он все-таки нужен, а естественно, он часто нужен, мы просто скажем тебе: «Иди к этому хирургу, он хороший, мы с ним работаем уже год, он классный, и мы еще попытались найти подешевле».

ИЗ ЗАЛА:

– Во-первых, я хотела сказать спасибо Илоне Броневицкой за такое доброделание. Мы просто тоже работаем и с «Пуриной», помогаем разным приютам – фонд продовольствия «Русь», – и с «Марсом» работаем. Пытаемся помочь различным приютам, не только вашему. А вас я хотела спросить, а это платная все-таки услуга? Поскольку мы являемся фондом, мы могли бы тоже какой-то такой кейс интересный сделать.

РУСЛАН ЗАЙДУЛИН:

– У нас есть кейсы, где мы с конкретными благотворительными фондами работаем для них бесплатно. Но вообще мы, конечно, да, частная медицинская компания, которая за деньги оказывает медицинские услуги.

ИЗ ЗАЛА:

– То есть человеку, чтобы зарегистрироваться, нужно платить?

РУСЛАН ЗАЙДУЛИН:

– Чтобы зарегистрироваться, не нужно платить.

ИЗ ЗАЛА:

– Как это происходит, вы можете просто рассказать?

РУСЛАН ЗАЙДУЛИН:

– Робот пока бесплатный. Первичная онлайн консультация стоит 500 рублей по России, в Москве вызов врача на дом стоит 2900, но это уже относительно дорого.

ИЗ ЗАЛА:

– Но онлайн можно получить консультацию за 500 рублей?

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– То есть я регистрируюсь бесплатно, ничего не плачу, никакой абонентки, но, если мне нужен контакт с врачом, я плачу за этот контакт 500 рублей. Сколько-то из них получает, видимо, врач.

РУСЛАН ЗАЙДУЛИН:

– Если бы мы брали деньги за регистрацию, я бы на этой сессии вряд ли присутствовал.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Вы все так делаете. Когда-нибудь, когда люди не смогут жить без вашего приложения, вот тогда начнется абонентская плата. И врачи зарабатывают на этом, соответственно?

РУСЛАН ЗАЙДУЛИН:

– И более того, зарабатывают чуть выше, чем по рынку. Мы пытаемся всем угодить.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Для тебя самого когда коммерция наступит в этом проекте? Я так понимаю, что это очень долгие инвестиции, по большому счету, да?

РУСЛАН ЗАЙДУЛИН:

– Я думаю, что еще лет пять, как минимум.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Еще был вопрос какой-то?

ИЗ ЗАЛА:

– Буквально перехватили, потому что, пока вы говорили, я зарегистрировался.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– И уже проконсультировался, и все в порядке.

ИЗ ЗАЛА:

– Не стал пока консультироваться. Мы с вами прямо онлайн, в такой как бы синергии получились. Мне уже упали какие-то баллы, 200 первичных. На них я могу что-то немножко сделать. Я могу записаться к терапевту, педиатру, гинекологу.

РУСЛАН ЗАЙДУЛИН:

– И задать один бесплатный вопрос врачу.

ИЗ ЗАЛА:

– Да, Екатерина мне уже пишет, онлайн-консультант. Я к тому, что работает.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Хорошо, спасибо большое. Давайте еще один вопрос и дальше поедем.

РУСЛАН ШЕКУРОВ:

– Меня зовут Руслан, я тоже СЕО, «DonorSearch.org». Мы мотивируем людей сдавать кровь. Мы тоже делаем платформу. Более того, вы даже помогаете уже нашему проекту, спасибо, у нас есть бонусная программа. Вопрос про партнерство.  Есть же у вас, наверное, проблемы с хранением медицинских данных? Минздрав не любит делать такие вещи, все надо вручную подписывать.

РУСЛАН ЗАЙДУЛИН:

– Проблем нет, мы сертифицированы в ФСБ.

РУСЛАН ШЕКУРОВ:

– Я к тому, что с вами можно будет как-то обсудить, чтобы мы могли более прокачанными быть, более прошаренными?

РУСЛАН ЗАЙДУЛИН:

– Напишите мне в Фейсбуке.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Хорошо, спасибо большое, едем дальше. Давайте поаплодируем еще раз Руслану, хороший проект. Виктор Иссерс, руководитель Департамента прямых продаж Vi, основатель Форума социальных коммуникаций «Пора!».

ВИКТОР ИССЕРС:

– Здравствуйте, меня зовут Виктор Иссерс. У меня есть работа в компании «Регион Медиа», где я отвечаю за филиальную сеть. Очень большая география, я где-то половину времени в году провожу не в Москве, а в других городах, и поэтому много вижу, что там происходит. Еще у меня есть семья, есть трое детей. Вадим, 16, Влад, 11, и Злата, 5. И все могло бы так  существовать, но в какой-то момент получилась история. Это было в 2006 году. Я жил в Омске на тот момент и был сопредседателем некоммерческой организации «Омское медиасообщество». Объединяло оно телевизионщиков, рекламистов и всех, кто касается медиа. И мы решили, что должна быть история, которая объединила бы общие интересы медийщиков и что-то сделала бы для города. И тогда практически в каждом городе появился конкурс социальной рекламы. Мы назвали его «Пора!». Это маленькая региональная история. В жюри находились все чиновники. И как-то все это само собой катилось до того момента, пока не познакомился с разными ребятами. Влад Деревянных - рекламное агентство «Восход», Екатеринбург. Еще ряд очень креативных ребят, которые без гонораров стали приезжать в жюри в Омск, чтобы посмотреть работы, которые мы собирали со всей страны.

Наверное, в 2011-2012 годах мы с жюри после всех мероприятий в рамках конкурса поехали на фестивальную вечеринку в байкерский клуб. На  входе встречает нас владелец, Валера Индеец, байкер, весь в татуировках, говорит: «Проходите». А там сделан пандус. Первый этаж и пандус сделан. В жюри такие все же острые на язык, они говорят: «А чего это у тебя пандус, на байках, что ли, заезжаете?» Он говорит: «Да нет, у меня много ребят поломанных приезжает на концерт, я им пандус сделал». И это стало переломным моментом в истории этого проекта. Мы решили, что будем заниматься социальными инициативами, именно теми ситуациями, когда люди делают чуть больше, чем должны.

И по большому счету «Пора!» – это некая платформа, сайт, который собирает социальную рекламу, социальные инициативы со всей страны. И затем креативное жюри оценивает эти работы. И это проходит в формате некого фестиваля, а с этого года – форума в каком-то из городов. Он проходил в Омске 9 лет, потом со мной переехал в Москву, 10-летие отметил, 11 лет был в Белгороде, в этом году в Кемерово. И мы уже даже знаем, где, скорее всего, он пройдет в следующем году. Он едет в те города, которым на самом деле непросто. И сейчас основная миссия этого проекта – это прокачивать городских активистов. Это продюсерская история. Мы привозим большую команду креативных людей, людей, которые занимаются благотворительностью, в города для того, чтобы на конкретно взятых территориях научить городских продюсеров, общественные организации, каким образом перейти от ожидания помощи от власти к состоянию очень проактивному, каким образом с бизнесом договариваться, как искать единомышленников. Мы, как проект, некоммерческий проект, находим единомышленников. Вот здесь «Образ жизни», который нас сюда пригласил. Спасибо им огромное. Это наш партнер уже два года.

Есть несколько примеров, о которых хотелось бы более подробно рассказать. В городе Омске был парень, студент, у которого был проект, назывался он «Олдушка». Это был фотопроект о людях третьего возраста. Он выставил на «Пору!» свой проект, получил гран-при. Он привел на награждение своих моделей и с ними танцевал вальс. 500 человек в зале, ну понятно, слезы на глазах, аплодировали стоя. А теперь Игорь приехал в Москву, у него модельное агентство, которое называется «Олдушка». И он занимается как раз продюсированием такого рода историй.

В рамках форума проходит много различных форматов. И один из кейсов, которым я хочу с вами поделиться, будет реализован в Кемерово, называется «Отцы могут». «Отцы» – это члены жюри, которые уже много лет с «Порой!». Их шесть человек. Это те, кто нас постоянно двигает вперед своими идеями. «Отцы могут» заключается в следующем. Мы спрашиваем на территории, куда мы приезжаем, какая у вас есть городская проблема. Либо власть, либо кто-то в городе нам говорит, какая у них ситуация, и «отцы» за 24 часа решают проблему с точки зрения коммуникаций. Когда мы приехали в Кемерово, задача была такая. Кемеровская область в лидерах по ВИЧ. И задача сделать так, чтобы вовремя проходили диагностику, в первую очередь мужчины. Во-первых, очень много находится мест заключения вокруг Кемеровской области. Соответственно, болезнь мужчины приносят в семью, и динамика по женской заболеваемости ВИЧ очень сильно нарастает. И задача, чтобы мужчины шли и проверялись. «ВИЧ или не ВИЧ» – это кейс, который был озвучен, и это история, которую сделали «отцы» за 24 часа. Называется «Сибиряки». «Те, кто покорил Сибирь и всегда умел выживать. Те, кто обуздал мороз, приручил тайгу и зверей, дошел до центра Земли и всегда бьется до конца, умеет выживать в жару и веселиться в холод. Для кого минус сорок – это красиво, а плюс три – повод позагорать. Никакой ВИЧ не победит. Пройди тест, покажи ВИЧ, кто в Сибири хозяин». Вот такая история.

Сейчас при поддержке «Кузбасской медиагруппы» из этого кейса делается видео, аудио. Заказчиком выступил СПИД-центр, условно, заказчиком. Они приехали, они рассказывали «отцам» о проблематике, и вот получилась такая история. Что еще сделали? Прямо на форуме на следующий день привезли экспресс-лабораторию, и все члены жюри прошли экспресс-тестирование на ВИЧ. Естественно, что вся эта история была в СМИ. «Пора!» – это площадка, которая все это собирает вместе. Спасибо.

ИЗ ЗАЛА:

– А результат какой был? Насколько увеличилось количество тестов, проходимых жителями Кемерово?

ВИКТОР ИССЕРС:

– Эта кампания пока еще не запущена. Сейчас идет продакшен, после этого мы увидим динамику.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– До этого, может, были какие-то кейсы?

ВИКТОР ИССЕРС:

– На самом деле историй очень много. Очень интересный кейс, который получил гран-при у нас, если я правильно помню, в 2015 году. Молодой человек, незрячий, у него была мечта пробежать марафон. Ему везде отказывали, говорили, не проходишь, мы тебя не пустим на дистанцию. В итоге он поехал в Москву, нашел себе тренера, научился бегать марафоны. Через суд он доказал свое право бегать марафоны и создал организацию, которая называется «Бег в темноте». Это история, которая обучает незрячих людей бегу. Он получил гран-при несколько лет назад. То есть такие истории, которые вытаскиваются, они на стыке коммуникаций, креатива и социальной проблематики.

ИЗ ЗАЛА:

– Простите, пожалуйста, на чем вы зарабатываете? Не вы конкретно, а этот фестиваль, сама площадка. Как вы монетизируетесь? За счет чего вы живете?

ВИКТОР ИССЕРС:

– Это партнерская история. Я еще хотел сказать, что в Кемерово приехал мой старший сын, я привез его на «Пору!», потому что он сказал, что на следующий год он хочет делать фирменный стиль этого мероприятия. То есть это история для моих детей, они видят, чем я занимаюсь. Сейчас они уже вовлекаются в эту историю. Мы не зарабатываем. Это нулевая история. Для меня и для моих единомышленников она и минусовая. Модель следующая. В городе, в который мы едем, мы ищем всегда партнера, кто обеспечивает всю инфраструктуру на месте. Площадка, проживание гостей, питание, медийная поддержка – это все на стороне партнера. В случае с Кемерово это была «Кузбасская медиагруппа». Мы с ними познакомились, они говорят, это очень интересно. На стороне организатора у нас формирование призового фонда всегда, потому что в этом мероприятии есть призовой фонд, и трансфер всех гостей, билеты. В Кемерово мы везли 28 человек. Чтобы вы понимали, бюджет мероприятия около 2,5 миллионов.

ИЗ ЗАЛА:

– Я понимаю. Я делаю более локальные вещи, но мы тоже живем за счет другого источника.

ВИКТОР ИССЕРС:

– Я всегда ищу партнеров. Мы подавались на президентский грант, мы его не получили, искали коммерческого партнера.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Спасибо большое. Максим Пинигин, владелец Музея советских игровых автоматов, «Силы ветра», техно-коворкинга «Лаба Спейс».

МАКСИМ ПИНИГИН:

– Друзья, я не хотел бы много рассказывать, но, может, кто-то был в Музее советских игровых автоматов в Москве, в Петербурге, может, кто-то ходил с нами на яхтах, на парусных лодках, больших или маленьких, в Средиземке или Подмосковье. Либо, может быть, кто-то приходил мастерить что-то в мастерскую «Лаба Спейс» на Мясницкую, но таких, наверное, людей сильно меньше.

Что я хотел бы рассказать. О своем выборе. Когда мы только начинали делать музей, это лет 12 назад, у меня была хорошая работа, хорошая зарплата, я руководил какими-то проектами. Знаете, было необычное чувство. Приходит в конце месяца зарплата, СМС получаешь или конверт, и думаешь: «Ух ты, здорово, как это все работает! Я вроде ничего особенного не сделал, а деньги появились». И я стал привыкать вот к этой корпоративной культуре. И так необычно, смотришь за людьми, кто-то хорошо работает, на них явно держится компания, кто-то работает чуть хуже, наверное, ему переплачивает, кто-то даже немного вредит, но все равно получает деньги в конверте. Я подумал, что мне в таком мире не очень хочется жить. И я перебрался в музей.

Это был подвал помещения общежития на Первомайской, институт МАМИ. Мы там с дружбанами красили стены, когда не могли сами перетащить автомат, звали друзей. Знаете, автоматы такие большие весят килограмм под двести, а проход в общежитии маленький, они иногда застревают, приходится их разбирать. Но все равно это была такая честная история. И после открытия мы позвали туда прессу. У нас был один знакомый журналист «Вечерней Москвы». Они написали статью, которую никто, как оказалось, не читает. И девчуля из «Moscow Times» сказала, а давайте я напишу. Написала. После статьи в «Moscow Times» пришел какой-то американец и говорит, а я тоже напишу. И уже о нас написал журнал «Wire», а «Wire» оказалось уважаемое издание, его читает и Лента.Ру, и НТВ, и «Московский комсомолец». И началось, когда две съемочных группы бьются за четырех наших посетителей, чтобы побольше их отснять. Мы поняли, что эта история может вырасти и ей может сопутствовать какой-то успех. Походили к госорганам, попросили денег. Конечно, нам все отказали, сказали: «Да какая чушь, какой музей, какие автоматы!» Мы тоже на них обиделись, но сейчас обида, мне кажется, проходит постепенно. Нас зовут на культурные форумы, зовут на совещания в Минкульт. Но без них мы отлично справились, честно говоря. Может быть, не так быстро, но у нас два филиала. Музей в Санкт-Петербурге на Конюшенной площади и Музей советских игровых автоматов на Кузнецком мосту. И в планах Берлин. В Казани не получилось, не удалось сделать музей рентабельным, пришлось закрыть. Мы политику стараемся не подвязывать абсолютно, поэтому хотим открыть Музей советских игровых автоматов в Берлине.

Еще хотел рассказать о выборе, который у меня в голове появился, и я хочу определиться. Может, еще кто-то воспользуется таким же правом. Можно не работать с неприятными людьми. Вот когда ты занимаешься своим бизнесом, это очень легко. Приходит к вам человек неприятный, говорит: «Давайте сделаем с вами вот это».  А ты ему говоришь: «Нет, давайте не будем делать». Он говорит: «Как же так? Мы вам дадим денег». А ты смотришь, совсем тебе не подходит, борода у него слишком длинная или прическа не нравится, говоришь: «Все, мы с вами работать не будем, давайте вашего конкурента приводите, с ним поговорим».

Какая-то у нас такая про счастье панель. Когда я сам проводил экскурсию в музее, было невероятно приятно наблюдать людей, которые улыбаются, которые вспоминают детство, которые показывают своим детям, как можно было играть в автоматы. И когда мама отталкивает ребенка и говорит, ты не умеешь, давай я тебе покажу, как подбить корабль в «морском бое», это действительно приятно и какое-то внутреннее удовлетворение ты точно получаешь. Возможно, это счастье, я не разобрался, но, мне кажется, что это оно. Или когда после двух часов тренировки на яхтах люди возвращаются, улыбаются до ушей, говорят: «Все, я хочу. Когда можно прийти в следующий раз?» Кажется, что тоже хорошим делом занимаешься. Да, действительно, сейчас мы, наверное, привлекаем в парусный спорт около трех тысяч человек в год, рассказываем им, что это доступно, что не только олигархи могут ходить на яхтах, а совсем простые ребята, даже студенты. Студенты и ходят. И мы сейчас делаем так, чтобы яхтинг был модным.

С какими проблемами мы сталкиваемся? Например, у нас фактически не существует индустрии парусного спорта. На первом этапе приходилось парусные лодки привозить из-за рубежа. А государство, оно же у нас включается на всех этапах, оно хочет налог какой-то взять за растаможку, еще что-то. Нет бы там чуть-чуть помогло, землю выделило, на которой можно яхт-клуб развернуть или рекламу на сайте федерации, ну хоть что-то, нет. Поэтому мы решили, нам это неудобно, еще вот эти ввозные пошлины, бороться с ними неохота. Думаем, пойдем по простому пути: начнем в России строить собственные лодки. Это ж проще, это ж надо всего лишь людей обучить, площадку найти, технологией овладеть, рабочие места создать. Вот сейчас движемся в таком направлении. Вот я не задал вопрос Руслану, что он будет делать с врачами, когда его приложение заработает и придется их всех трудоустраивать. Но надеюсь, что государство поможет и обеспечит им достойную пенсию. А мы пока будем предлагать работу людям, которые яхты могут делать. Может, вопросы какие-то есть?

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– У меня есть вопрос. Вы же в аренду сдаете игровые автоматы?

МАКСИМ ПИНИГИН:

– Да. сдаем.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Мы несколько раз на мероприятие брали в аренду игровые автоматы у тебя. От них чудес никто и не ждет, видя, как они выглядят. Они сколько вообще еще протянут, ты скажи мне? Потому что ты арендуешь этот аппарат, тебе дают вот эти монетки из прошлого. Я-то застал то время, когда я проводил в залах игровых автоматов кучу времени. Это, конечно, ностальгию сразу включает, и первые 15 минут ты визжишь от восторга, остальное время ты думаешь, как мы вообще в это играли, это просто какая-то хрень на фоне современных игр, которые существуют. Но это было весело. Сколько они еще будут, на твой взгляд, доживать свой срок и будут способны воспроизводить то, что они должны, по задумке создателя?

МАКСИМ ПИНИГИН:

– Вообще-то автомат должен был работать 5-7 лет по паспорту. Но мне кажется, они и через 30 лет не развалятся, потому что их делали военные заводы, а тогда же и трава была зеленее, и все надежно работало.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Спасибо большое. Есть вопросы?

ИЗ ЗАЛА:

– Вы с какими-нибудь яхт-клубами поддерживаете отношения? Я в МИФИ учился. Я сам не занимался яхтингом, но в МИФИ есть большая яхтенная школа на Волге есть. С ними отношения не поддерживали? Я не знаю, как они закупают яхты, как они что делают, просто знаю, что там есть яхтенная школа.

МАКСИМ ПИНИГИН:

– Да, это где-то в районе Рефтино? Хороший студенческий лагерь, я даже был там и ходил на яхте. С институтскими лагерями не поддерживаем. Может быть, только чуть-чуть с клубом МГУ, потому что он единственный живой. А так яхт-клубов много, и конечно, лодки должны где-то стоять.

ИЛОНА БРОНЕВИЦКАЯ:

– А зимой?

МАКСИМ ПИНИГИН:

– А зимой мы ждем просто сезона, занимаемся теорией, строим лодки. Либо играем в игровые автоматы.

ИЗ ЗАЛА:

– А на буерах не ходите зимой? Мифисты ходили на буерах.

МАКСИМ ПИНИГИН:

– Буера – это совсем такой профессиональный термин. Это санки с парусом, на коньках. Супер безопасный вид спорта. Разгоняются они очень быстро, переворачиваются, какой-то соседний буер может по тебе проехать. Пока не занимаемся. Может быть, попозже, когда страховки будут хорошо работать.

ИЗ ЗАЛА:

– Спасибо за прекрасный рассказ. А почему вы решили игровые автоматы? Есть ли какой-то пример, где такого же типа экспонаты? Или вы строите какую-то свою модель музея? Понятно, что мастодонты, которые помнят, как играть, скоро уйдут. Будете ли туда добавлять какие-нибудь аппараты, в которые, например, сейчас играют наши дети. Или это останется только та эпоха и все?

МАКСИМ ПИНИГИН:

– Давайте чуть про аудиторию нашу расскажу. 80% нашей аудитории никогда не видели этих автоматов. Студенты, школьники не видели. Иностранцы, тоже огромное количество иностранцев приходит. Они никогда не видели автоматов. Мне кажется, они вряд ли закончатся так быстро, как хотелось бы Как это все появилось? Можно считать, что это предрешено или осознанный выбор, я думал, что же мне собирать, марки, спичечные коробки или советские игровые автоматы. Дружбан мне звонит и говорит: «Слушай, хочу «морской бой» себе домой». Я говорю: «Конечно, хорошая идея, надо брать. Давай найдем его, притащим. Мне не влезет, мне неудобно с ним будет, а тебе давай поставим конечно же». Нашли не один автомат, а несколько. Это уже стало проблемой, они там все в квартиру не влезают, в лифт не влезают, таскать их тяжело. Я потом много перетаскал. Сначала гараж заполнили автоматами. Показываем друзьям. Друзья говорят: «О, как интересно, я бы, конечно, поиграл, посмотрел на них». И мы думаем: «О, давайте сделаем музей». Договорились с проректором, потом проректор стал ректором и всячески поддерживал нас. Выделил небольшое помещение, метров 200 в подвале, рядом душевые. Приходят первые посетители, кто-то из Америки звонит, говорит, пожалуйста, откройтесь во вторник. Мы работали три часа с 7:30 вечера до 10:30 каждую среду. Он говорит, я в среду не могу, я только во вторник в Москве, откройте для меня музей. Из Аргентины писали письма, из Таиланда владельцы других музеев. Говорим: «Конечно, откроем». Нам приятно. Мы бросаем свои работы, мчимся открывать прессе, еще кому-то. Сначала трепетали перед камерами, потому что-то кто-то хочет интервью взять. А потом у нас был год славы, то Первый канал, НТВ и все подряд, Россия, 5-й канал, к кабельным относишься уже с меньшим уважением. Вот CNN приедет, наверное, хорошие ребята, подготовились. Вот «Рейтер», вот в «Нью-Йорк Таймс» написали о музее. И сразу так планка зашкаливает, конечно.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Спасибо большое, интересный проект, интересное выступление. У нас замена. Алексей уехал. Женя Ломовцева. Ты правильно представь себя сама, свою должность, а то я ошибусь.

ЕВГЕНИЯ ЛОМОВЦЕВА:

– Я пресс-секретарь Алексея. К сожалению, ему нужно было уехать по очень важному, срочному делу, но я, наверное, расскажу вам про то, что он очень хотел рассказать. Мы здесь говорим про ценности, про ценности компании и про ценности, которые мы транслируем внутри компании. Кто мы? Алексей является совладельцем ресторанного холдинга, который является одним из самых крупных холдингов в России. У нас больше 120 проектов, более 8,5 тысяч сотрудников, которые работают у нас в компании.  И слоган нашей компании, это уже, мне кажется, всем известная фраза: «Мы на «мы» – это личная ответственность каждого за конечный результат. То есть мы в нашей компании выстраиваем такую семейную модель, по которой наша компания в дальнейшем развивается. И то, как мы относимся к сотрудникам, мы к ним относимся по сути, как к своим родным, близким и так далее.

Много можно рассказывать про кейсы, которые у нас были, но прежде всего, хочется сказать, что каждый из нас работает по принципу, что счастливый человек утром бежит на работу, а вечером бежит домой. И мы пытаемся создать все возможные прекрасные условия, чтобы они могли развиваться в компании, чтобы они могли предлагать какие-то свои идеи. И у нас есть такая прекрасная, замечательная опция, что раз в году на Новый год сотруднику, который проявил себя в большей степени, мы дарим партнерство в нашей компании. Чаще всего это на данный момент новые проекты, до этого это были проекты «Чайхана №1». Но сам факт – у нас есть такая прекрасная опция. В прошлом году таким человеком стала Лена Попова, это HR-директор, которая у нас в компании занимается внутрикорпоративными коммуникациями. Она смогла создать внутрикорпоративную культуру, и за ее вклад в развитие компании мы подарили ей партнерство.

Но проект, про который вам хочу рассказать, он немножко даже другой. Мы долго думали, что мы можем сделать в целях развития города, помимо ресторанного бизнеса и придумали совместно с Сергеем Солониным, это компания «Qiwi», проект, который называется «Вместе тысяча». Что такое «Вместе тысяча»? Это самоорганизующееся пространство из тысячи человек. Люди могут быть любые. Это могут быть предприниматели, это могут быть обычные граждане, не равнодушные, которые вносят по сто тысяч рублей, и мы на эти деньги открываем ресторан в центре города, выручка которого полностью будет распределяться на общественные проекты, на помощь городу, на какие-то социально-благотворительные нужды и так далее. В чем фишка этого проекта? То, что управляется он не управляющей компанией, он управляется всеми тысячью людьми. То есть мы не принимаем никакое решение, пока все не проголосуют. Вступить в этот проект может абсолютно любой. У нас есть много людей, которые говорили, что у них нет ста тысяч рублей, но они хотят помочь в развитии такого интересного проекта.

Как мы будем отсматривать это дело  с точки зрения выручки, прибыли и так далее? Все будет построено на блокчейне. Все активы, которые у нас будут находиться в компании, будут находиться в определенном облаке, и каждый из этих тысяч людей, которые внесли свой вклад в виде ста тысяч, могут отсмотреть любые операции, которые происходят на данный момент.

Я долго не буду говорить. Про этот проект можно говорить слишком долго. Поэтому давайте лучше вы позадаете вопросы, а я на них отвечу.

ИЗ ЗАЛА:

– А на какие проекты тратится прибыль?

ЕВГЕНИЯ ЛОМОВЦЕВА:

– Проекты, на которые будет тратиться прибыль, также будут приноситься участниками. Допустим, если вы хотите реставрировать какое-то здание в центре Москвы, и вы действительно считаете, что это очень важный и нужный проект, вы пишете в общую группу, говорите, есть такое предложение, инвестиций столько-то, а дальше люди начинают голосовать. Если больший процент голосов за то, чтобы инвестировать в реставрацию здания, мы реставрируем здание. Здесь такая история. Все принимают единое решение. На данный момент мы собрали 300 человек, но мы продолжаем развиваться.

ИЗ ЗАЛА:

– Как можно проявить в этом участие?

ЕВГЕНИЯ ЛОМОВЦЕВА:

– Вы заходите на сайт «Вместе тысяча», отправляете туда заявку. Прикол в том, что вы должны, в том числе, обосновать, почему вы вдруг решили принять участие в этом проекте и какая ваша цель. Дальше вы будете проходить отсмотр модераторами, в том числе участниками сообщества, которые единогласно или не единогласно будут принимать решение по поводу того, будете вы принимать участие в данном проекте или нет. То есть у нас еще не каждый может принять участие без модерации всеми основными участниками.

ИЗ ЗАЛА:

– Скажите, а эти люди, участники вашего проекта, это будет открытая информация?

ЕВГЕНИЯ ЛОМОВЦЕВА:

– Да. это будет открытая информация. У нас есть социальные сети, у нас есть сайт, на котором мы абсолютно открыто будем вывешивать всю информацию. На какие проекты будут идти деньги, кто является участником этого проекта, какое вообще развитие у этого проекта будет. Идет полная открытая информация, мы ничего не утаиваем, у нас нет закрытых групп, все это полностью открытое, самоорганизующееся сообщество людей, которые неравнодушно относятся к нашему любимому городу, к Москве. В дальнейшем мы хотим отдавать это дело все по франшизе, когда мы поймем, что это заработает, и то, что мы этот кейс выполнили. Потому что очень много людей, которые приходили в том числе даже из киношной индустрии, говорили, а давайте мы сделаем кинотеатр также на блокчейне, и все вырученные средства будут идти на благотворительность. Но мы решили, что пока мы этот кейс не обкатаем в ресторанном пространстве, мы никому больше не говорим и не передаем это дело, чтобы у нас был четко сформированный кейс, который мы сможем как франшизу передавать по наследству.

ИЗ ЗАЛА:

– Есть ли какие-то известные имена, которые уже приняли участие в вашем проекте, принимают участие? И есть ли у вас амбасадоры вашего проекта?

ЕВГЕНИЯ ЛОМОВЦЕВА:

– Амбасадорами у нас являются те же люди, которые принимают участие, потому что большинство из них действительно известные предприниматели. Из таких имен, которые я могу назвать, из артистов это почти весь лейбл «Блэк Стара», это Тимати, это Егор Крид, это Кристина Си, Алексей Васильчук, Тимур Бекмамбетов, Федор Бондарчук, Ваня Ургант. То есть у нас знаковые лица. Все они также представлены на сайте. Единая поддержка у нас тоже очень мощная.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– С Лешей мы давно общаемся, я знаю давно про этот проект. Он в нашей отрасли ресторанной действительно очень интересный. И каждый раз Женя меня спрашивает, почему ты еще не там? Я каждый раз не могу найти ответ. Надо не забыть зайти на сайт и вступить.

ИЛОНА БРОНЕВИЦКАЯ:

– А что в итоге-то сделано?

ЕВГЕНИЯ ЛОМОВЦЕВА:

– Вы сдали сто тысяч. На эти деньги, на сто тысяч рублей, которые вы туда инвестируете, мы строим ресторан, то есть это вложение в ресторан. Дальше, когда ресторан начинает функционировать и получать прибыль, вот эту прибыль мы начинаем разделять. То есть вы не получаете от этого материальной выгоды никакой.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Не разделять в смысле между участниками, а на социальные проекты.

ИЛОНА БРОНЕВИЦКАЯ:

– Это же очень мало, сто тысяч для ресторана.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Так тысяча человек должна быть. Алексей собирает тысячу участников, каждый из них по сто тысяч, строится ресторанный комплекс. Это будет настоящий ресторан в Москве. Друзья, есть ли еще вопросы к кому-то из наших спикеров или будем нашу панель закрывать?

ИЗ ЗАЛА:

– У нас тема была про гуманистические ценности в жизни и в бизнесе. Понятно, что гуманистические ценности – это категория весьма расплывчатая, и можно много чего туда привязывать, и просто отношение к людям. Но как вы это понимаете? И какие есть внутрикорпоративные вещи?

ЕВГЕНИЯ ЛОМОВЦЕВА:

– Я могу сказать так. Алексей ведет свой бизнес, которому уже больше 17 лет, с его родным братом. У нас в стране очень многие говорят: «Никогда в жизни не веди бизнес с родственниками и с друзьями». Существует такой определенный стереотип. Мы ломаем этот шаблон. И да, мы много рассказывали про трансформацию. Несколько лет назад действительно у них была дележка в компании, кто больше чего сделал. У нас равноценное с тобой партнерство, мы с тобой 50 на 50, но, тем не менее, я упахиваюсь на работе и прихожу в два часа ночи, а ты до шести часов вечера. Почему у нас 50 на 50? Каждый вносит вклад вроде как по-разному. И в какой-то определенный момент они пришли к такому выводу, что просто надо перестать считать, кто сколько сделал. Алексей очень много говорит, что в бизнесе, что в семье, когда у вас происходит даже между мужем и женой дележка, кто сколько сделал, кто сколько наработал, кто сколько часов с детьми провел и так далее, вы на этом фоне начинаете ссориться. И вот в принципе залог того, что мы транслируем нашей компанией: перестаньте считать, кто сколько сделал. Я могу отвечать за маркетинговый отдел. Мы приходим в маркетинг, и есть операционка. И они нам постоянно говорят: «Мы сделали, мы все операционно отстроили, вы придумали какую-то невероятную идею, которая выходит за рамки нашего бюджета. Это вообще просто ужасно…» И так далее. И начинают возникать ссоры между отделами. И трансляция: давайте мы перестанем ругаться, у нас есть общее дело, и если мы хотим действительно достичь конечной цели, допустим, выпустить крутое меню, то давайте мы подумаем с нашей стороны, как мы можем сделать это дешевле с точки зрения какой-то картинки визуальной, операционщики подумают, как они могут оптимизировать эти расходы. И это тоже про гуманистические ценности, про то, что как только вы перестаете считать в жизни, в бизнесе, в партнерстве, с женой, то ваше отношение к окружающим меняется. Поэтому мы из-за этого придумали слоган «Мы на «мы». На самом деле очень интересная история. Тогда Алексей сидел с партнером, и они спросили, мы с вами на «вы» или на «ты» будем общаться? Он говорит, слушайте, а давайте на «мы», вроде как мы делаем общее дело. И мы поняли, что это действительно слоган компании, когда каждый отвечает за результат, который он делает. И это ведь действительно так, что в жизни, то есть в любых жизненных ситуациях, мы все отвечаем за конечную цель, которую мы хотим достичь, что в бизнесе и партнерстве.

ИЛОНА БРОНЕВИЦКАЯ:

– Я не пойму, почему этот вопрос возник. Тут сидят люди, они все в какой-то момент поняли, что не надо заниматься дома критикой того, что вот это у нас плохо, это у нас плохо. Они просто взяли на себя ответственность делать за государство то, чего оно не дорабатывает. И все это во имя того, чтобы где-то в какой-то из сфер было лучше. Это разве не гуманистические ценности?

ИЗ ЗАЛА:

– Скажите, а вот вы, строя ресторан, считаете административные барьеры? Потому что я знаю, что много проектов, которые в идеале были хорошие, а не вышли.

ЕВГЕНИЯ ЛОМОВЦЕВА:

– Изначально, когда задумывалась такая история, и задумывалась она в том числе Сергеем Солониным, который говорит, что за блокчейном будущее, это вообще новая модель экономики и так далее, он пришел на заседание к Владимиру Владимировичу, и тот ему сказал: «Сделай кейс. И если это действительно рабочая модель, которую мы можем интегрировать в государство, вообще не вопрос, давай». Мы пытаемся это сделать, 300 человек набрали, может, тысячу когда наберем, сделаем кейс.

ДМИТРИЙ ЛЕВИЦКИЙ:

– Спасибо большое всем, и спикерам, и участникам. Хорошего вам форума дальше.