Впервые на Общероссийском гражданском форуме-2018 прошла целая линейка диалогов «Власть – Общество», в которых приняли участие представители министерств и ведомств РФ. 

Одним из героев таких диалогов стала министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова. Модерировал беседу научный руководитель Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ Лев Якобсон. Смотрите видеозапись

Приводим стенограмму:

ЛЕВ ЯКОБСОН:

– Тема Форума «счастье». Мы будем говорить о здравоохранении и от темы счастья никуда не уйдем, потому что все познается в сравнении. Счастье, познается в сравнении с тем, что счастьем не является. Когда мы задаем вопрос: «А что не является?», то на первом месте оказываются болезни. Причем, сначала болезни родных, потом свои. 

Отмечу, что социологи показывают, что люди ставят тему здоровья и здравоохранения всегда выше всех остальных. А на что люди деньги дополнительные тратят? Всегда указывают на здравоохранение.

Вероника Игоревна Скворцова, министр здравоохранения Российской Федерации. А для вас, что такое счастье? 

ВЕРОНИКА СКВОРЦОВА:

– Что такое счастье? Счастье – это генетически закрепленное состояние, которое живет в мозге каждого человека. Когда человек включает клавишу, то возникает паттерн в разных приходящих ситуациях и условиях. И суть заключается в том, что когда человек либо созидает то, что у него находится в голове, и материализует свои мысли, фантазии, то вот тогда он счастлив, либо, когда при стечении каких-то обстоятельств он видит картинку вне себя, это полностью конгруэнтно, соответствует его внутренней программе счастья. 

У Мопассана есть рассказ о парализованном человеке, который абсолютно зависим от сварливых родственников, которые вынуждены поворачивать его с боку на бок, чтобы не было пролежней, протирать. Он настолько досаждает всем его домашним, что они решают – пусть хоть какой-то толк от него будет, и начинают подкладывать под него куриные яйца, чтобы он, лежа в постели, выводил птенцов. Такое бытовое издевательство над парализованным человеком. Но этот человек, просыпаясь утром, видел голубое небо и как восходит солнце, и он был всем своим существом счастлив. Потому что наличие вот этого бытия, которое оставалось с ним, оно и было счастье, притом, что сам он был в самом жалком зависимом состоянии.

Я к чему это говорю? Это сложная тема. Она абсолютно не бытовая как мне представляется. Конечно, если переходить уже к теме, которой я занимаюсь всю жизнь, сначала в клинике, потом в фундаментальной науке, в ВУЗе как заведующая кафедрой, затем как директор института, как президент Всемирной ассоциации инсульта и сейчас как федеральный министр. Здоровье – это важный базис для ощущения себя счастливым, который определяет возможность, в том числе и самореализации человека. 

ЛЕВ ЯКОБСОН:

– Об этом как раз мы и будем говорить. Я думаю, что это интересно аудитории.

ВЕРОНИКА СКВОРЦОВА:

– Какая должна быть оптимальная система устройства здравоохранения? Она должна быть всякий раз разная, она должна быть гибкая для того, чтобы самые современные технологии, известные в сегодняшней биомедицине, причем не только российской. Так же и наука - она может быть либо мировая, либо никакая. Речь идет о том, что система здравоохранения хороша тогда, когда она может для каждого человека применить самые эффективные и совершенные технологии, которые на сегодняшний день знает человечество.

Что нужно каждому человеку? Какую медицину каждый человек должен иметь? Прежде всего, это должно быть медицинское сопровождение рутинной жизни в близком контакте. Что это медицинское сопровождение должно обеспечить? Это  информирование человека, его обучение какие факторы могут продлить его жизнь, сделать ее более здоровой, более длинной и более счастливой. То есть это то, что мы привыкли называть самопросветительской работой – мотивирование к здоровому образу жизни и подсказки по правильному движению, здоровому питанию и так далее. Это первое.

Второе – это обязательные скрининги здоровья. В идеале, они должны быть ежегодные, а у людей из групп риска они должны быть более частые, это то, что мы называем по старинке диспансерным наблюдением. На сегодняшнем этапе скрининги должны позволять науке выявлять заболевания на самых ранних стадиях. А если заглянуть чуть вперед и понимать, что мы будем иметь через год-два через методы жидкостной биопсии, то фактически мы должны внедрить индивидуальное молекулярно-генетическое прогнозирование для того, чтобы  сказать каждому человеку о том, что через 10-15 лет очень высок риск возникновения у него такого-то заболевания. И есть возможность увеличить этот латентный период и сдвинуть манифестацию этого заболевания путем применения определенных мер, либо вообще профилактировать какие-то неприятности, например, острую сосудистую катастрофу. Это два.

Третий момент. Вот это первичное звено, как мы называем, оно должно заниматься не только профилактикой неинфекционных заболеваний, сделать популярным здоровый образ жизни, но и в соответствии со стратегией высокого риска проводить индивидуальный скрининг, а также должно заниматься и специфической профилактикой. Что такое специфическая профилактика? Это профилактика инфекционных заболеваний. Вакцинации, календарь вакцинаций должен расширяться, совершенствоваться, вакцины должны становиться комплексными.

Последнее – это лечение интеркуррентных заболеваний. Не страшных, но сопровождающих в норме любое живое существо. Это первая часть медицинского сопровождения здоровых. Это и должно стать сутью медицины первичного контакта.

Другой момент. Если возникает любая экстренная ситуация, требующая экстренной медицинской помощи при жизнеугрожающих состояниях, то должна быть возможность в течение часа, максимум полутора эвакуировать этого пациента туда, где может быть оказана хорошо организованная модельная помощь. Оказан прием вне приемного отделения напрямую, очень быстрая комплексная диагностика, включая томографию, если нужно, эндоскопию, ультразвук, прекрасные лаборатории и так далее. И мы должны начинать правильно лечить этого человека в течение 30-40 минут с момента поступления его в больницу. Это время должно занимать 30-40 минут.

Третий момент – это плановое высокотехнологичное лечение тех заболеваний, где время ждет. Человек поступает в течение 2-3 недель в нужный стационар, где получает всеобъемлющую специализированную помощь. За жизнь человек обычно 2-3 раза нуждается в такой помощи.

Мы должны понять, как нам выстроить такую систему в стране, чтобы каждый человек мог рассчитывать на эти три компонента. Этим мы занимаемся. Этот нацпроект, который был одобрен сначала в июле 2018 года в целом, потом 3 сентября был одобрен, затем рассмотрен и одобрен Президентом, он скомплектован из 8 одобренных федеральных проектов. 

Весь этот комплекс отвечает той задаче, которую я обозначила. Для того чтобы решить, каким образом создать инфраструктурные условия в 2015 году мы создали геоинформационную систему, на которой расположили все 157 тысяч населенных пунктов на территории Российской Федерации, все дороги регионального федерального значения и все медицинские учреждения, в зависимости от профиля, с паспортом по каждому из них.

Эта система научилась автоматизированно рассчитывать время попадания пациента из конкретного населенного пункта в то или иное медицинское учреждение. Когда мы ждали нашей секции, ко мне подсел очень приятный человек, возглавляющий одно из мощных движений по развитию сельской местности. О чем мы говорили? Мы говорили об медицинской инфраструктуре в селе. Что должно быть в селе или в отдаленных территориях страны? В зависимости от численности населения, инфраструктура различается. Если это от 100 до 1000 человек, то это фельдшерско-акушерский пункт, где работает фельдшер, человек, который учится 5 лет, и принимающий на себя функционал врача первичного звена. Он может первый блок отрабатывать у себя. При этом у него есть контакт с поликлиникой при центральной районной больнице, которая оснащена и приезжает проводить диспансеризацию. Проблема заключается в том, что у нас активно идет урбанизация, и даже за один 2017 год у нас существенно увеличилось число населенных пунктов с населением менее 100 человек, где не может быть медицинского пункта. Таких на начало 2018 года было 83 тысячи. Кроме того, у нас есть просто огромные территории, где люди есть, но очень низкая плотность.

Нам необходимо развивать выездные формы работы, чем мы и занимаемся на протяжении последних 3 лет. Первый федеральный проект в национальном проекте «Здравоохранение» посвящен развитию и совершенствованию первичной медико-санитарной помощи. Он состоит из нескольких блоков. Это формирование сети системы учреждений первичного уровня, в том числе ФАПов и сельских врачебных амбулаторий. У нас не хватает сейчас 350 объектов, около 1200 находятся в аварийном состоянии, они нуждаются в замене.

Второе мероприятие – это закупка мобильных комплексов, которые по четкому расписанию объезжают населенные пункты и территории с низкой плотностью, где проживает население. Они должны приезжать и полностью обследовать проживающее там население, не менее чем два раза в год. Это определено нормативными документами. Мы должны закупить не менее 1300 мобильных комплексов, содержащих цифровые флюорографы, цифровые маммографы, лабораторную службу, кабинеты лора и офтальмолога, кабинет гинеколога с возможностью взятия мазка из шейки матки и так далее. Это профилактический диагностический выездной набор. 

Третье. Результатом двух первых мероприятий должна стать возможность прохождения профилактического осмотра и диспансеризации. Диспансеризация по сложному регламенту, а профилактический осмотр – ежегодно любому гражданину Российской Федерации, где бы он ни проживал. Либо стационарным методом, либо мобильным выездным. 

Четвертый момент – это обеспечение кадрами. У нас сохраняется дефицит, несмотря на то, что он значительно уменьшился. Сейчас коэффициент совместительства у врачей, участковых терапевтов – 1,2, а не так, как было несколько лет назад, 1,6, в конце 90-х, под 3 в начале 2000-х. У участковых педиатров – 1,1. Это в среднем по стране. Остались регионы, прежде всего, Дальний Восток, Магадан, Приморский край, Чукотка и другие, где коэффициент совместительства до сих пор 3. Даже в Центральном федеральном округе ситуация неравномерная, и мы знаем регионы, где сохраняются кадровые проблемы.

В чем суть отработки проекта с регионом? Частота профилактических осмотров не должна быть формализована и неэффективна. Она полностью повторяет линейку увеличения кадровой составляющей первичного звена в каждом конкретном регионе. По каждому из 85 регионов есть линейка дефицита и в первичном звене, и по «скорой помощи», и в стационарах, и по отдельным профилям. Мы знаем по каждому региону, сколько кого не хватает. Мы знаем, откуда мы этих людей будем брать, и каким образом регион должен сформировать социальный пакет, чтобы остались врачи. Все эти механизмы выстроены. И вот важнейшая задача, о которой говорил Владимир Владимирович, устранить дефицит в первичном звене. Это очень важно, потому что первый блок – это и есть каждодневная жизнь каждого человека и, не обеспечив его, мы теряем 60% успеха. Мы пытаемся с каждым регионом, с каждым губернатором, с каждым вице-губернатором с этого начинать. Нужно иметь прямой контакт с населением, нужно заниматься информационной работой, надо прививать население, надо осматривать население. Следить за состоянием здоровья физического, духовного, психического – любого. Это самое главное.

Что еще входит в этот проект? Внедрение lean-технологий в первичное звено. Lean-технологии - это технологии комфорта и оптимальной структуризации оказываемой помощи. Когда человек перестает ждать в очередях, в регистратуре, он быстро и комфортно может записаться к врачу, есть огромное количество параллельных опций записи: через Интернет, по телефону, через инфомат, или просто придя в поликлинику. Отдельный колл-центр, вежливая регистратура и администратор на входе, разделение потоков больных и здоровых, устранение очереди около кабинетов, просто сделать разные вход и выход в одной лаборатории – это все простые вещи, которые позволяют в 3,5 раза увеличить проходимость кабинета. Уходят очереди.

Есть вещи организационные, не требующие больших финансов, которые реально эффективны. В основе lean-технологий лежит цифровизация всех управленческих процессов, переход на единую электронную медицинскую карту, на электронный документооборот, присоединение к центральным и региональным серверам, к центральному архиву изображений, центральной лабораторной службе, возможность присоединения к программе управления лекарственными потоками. Человек пришел к врачу, утром сдал кровь, и уже через час-полтора врач в компьютере видит результаты исследования, которые он передает больному и сразу же выписывает лекарство. Врач сразу может сказать больному, в какой аптеке есть это лекарство. 

Это уже не будущее нашей системы, так работают многие наши регионы. Тотальная и фактическая цифровизация в первичном звене уже проведена и есть 12 регионов-отличников. Первый из восьми федеральных проектов связан с совершенствованием первичной медико-санитарной помощи. Он важнейший. Он фактически закладывает основу для эффективности всех остальных федеральных проектов. 

Второй проект - это борьба с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Это самая частая патология, которая является причиной смерти и инвалидизации населения практически во всем мире. Есть несколько стран в Западной Европе и несколько штатов в Соединенных Штатах Америки, где  онкология на первом месте, и ее указывают в 50% случаев в качестве причины смерти. А сосудистая патология перешла на второе место и составляет не более 35%. Когда мы писали сосудистую программу в 2005 году и в 2006 году, то у нас 80% смертей было связаны с сосудистой патологией. Сейчас – примерно 49%. 

Эта программа является непосредственным продолжением той сосудистой программы, которую мы запускали в 2008 году. Что она включает? Комплексная профилактика и популяционная, поддержание здорового образа жизни и индивидуальный скрининг. Внедрение современных протоколов лечения для всех видов сосудистой патологии, особенно для острых сосудистых катастроф: острый коронарный синдром, острый инфаркт миокарда, разные варианты острых нарушений мозгового кровообращения, патологии аорты и патологии периферических сосудов. Вот на этот набор готовы все клинические протоколы и порядок оказания помощи.

ЛЕВ ЯКОБСОН:

– Я не уверен, что все знают, что такое протокол и порядки.

ВЕРОНИКА СКВОРЦОВА:

– Суть определений заключается в том, что есть правило в медицине – каждый человек отдельный как вселенная и как мир. Когда мы говорим о клинических рекомендациях, это не значит, что мы призываем всех лечить одинаково, а это значит, что клиническая рекомендация – это алгоритм мышления и действий врача. Что врач обязан первым шагом сделать вот это, вторым – вот это другое и далее третье для того, чтобы выявить состояние пациента.

То есть клиническая рекомендация – это дихотомически разветвленная система, которая позволяет пошагово лечить каждого человека. Есть сложные заболевания, есть  онкологические, для которых у нас сделано 77 клинических рекомендаций, но протоколов, моделей пациентов 940, которые встроены в эти 77 клинических рекомендаций. 

Сосудистая программа включает внедрение самых современных протоколов, которые подразумевают стентирование, экстренную ангиопластику у больных с острым коронарным синдромом, имеющим к этому показания. Системный тромболизис для больных с ишемическим инсультом. Для этого они должны как можно скорее попасть в стационар. Терапевтическое окно всего 4,5 часа. Это определенные нейрохирургические операции, которые выросли за 5 лет в 9 раз по объему нейрохирургии при сосудистой патологии мозга. Это мальформация, аневризма сосудистая и так далее. То есть внедрение протоколов.

Для того чтобы можно было это все делать, нам нужно переоснастить все 609 кардиологических сосудистых центров и 609 ангионеврологических центров, которые мы создали с нуля с 2008 года. Когда я была директором клиники в 31-й больнице, Даша Лисиченко была первым добровольцем, которая пришла и сказала: «Давайте мы вместе сделаем Общество родственников по борьбе с инсультом» - ОРБИ. До этого мы создали в 1999 году НАБИ - Национальную ассоциацию по борьбе с инсультом. Я была ее создателем.

В рамках этой национальной ассоциации мы работали многие годы и проводили школы, где занимались разъяснением. Плакаты, которые висят на станциях метро в Москве и на автобусных остановках «первые признаки инсульта» - нарисовали мы. Сейчас мы  в рамках школьных занятий на ОБЖ объясняем детям, как реагировать, если у бабушки, у дедушки или у родителей что-то случается. Дети должны знать, что нельзя ждать, надо вызывать «скорую».

Второй проект, с одной стороны, он смысловой, с другой стороны – 10 лет прошло с создания первых сосудистых центров. Ясно, что 10 лет – это тот период, когда уже оборудование устаревает и морально, и физически. И мы заложили на 6 лет возможность полного переоснащения всех созданных сосудистых центров, включая тяжелую технику – КТ, МРТ, ангиографию, нейрохирургические операционные, нейрохирургические микроскопы, навигационная техника и так далее. Вот такая комплексная программа.

Теперь самая часто обсуждаемая программа – онкологическая. За последние 6 лет мы  совершили две прорывные вещи. Первая – мы существенно изменили ситуацию с сосудистой патологией и резко снизили смертность от сосудистой патологии. Летальность, в Сортавале (Карелия) была 90% при инсультах. Мы понимали, что лучше пациентов оставлять дома, за которыми хоть ухаживать будут, чем вот в такие условия, где помочь не могли. В настоящее время это касается и города, и села. Сельские жители получают лечение при инфарктах, инсультах в сосудистых центрах. Это межрайонные, межмуниципальные центры. Они стратегически размещаются. Сосудистая программа создала второй стратегический уровень системы, который позволяет на случай любого чрезвычайного происшествия быстро обеспечить эвакуацию, сортировку пациентов и оказать сразу высококвалифицированную специализированную помощь.

Что такое онкологическая программа? Предназначение онкологической программы – резко изменить качество оказываемой плановой медицинской помощи от диагностики и до комплексного сложного лечения. Мы должны создать такую систему, чтобы любой гражданин нашей страны, где бы он ни проживал, мог, заподозрить у себя болезнь или врач первичного звена должен обнаружить у него возможность онкологии. Это называется тотальная настороженность и гражданина и врачей первичного звена.

Второе. После формирования этой настороженности и предположения необходимо в течение 14 дней поставить правильный диагноз. Диагноз на основе международного 6-значного кода, который подразумевает локализацию процесса, наличие близких метастазов в лимфатические узлы  и отдаленных метастазов в другие органы, морфология, иммуногистохимия, генетика и динамика этой генетики опухоли. Мы должны четко представлять, по каким протоколам современным этот человек может лечиться. Этих протоколов для онкологических заболеваний - 940. Они как бы группируются в 77 клинических рекомендаций, которые сформированы по локализации. Задача программы включает в себя создание системы тотальной настороженности. Была создана дистанционная интерактивная система, которую прошли все врачи первичного звена (40% наших врачей). Сейчас  практически тотально врачи-терапевты сертифицированы по этой программе. Это интерактивная программа на портале непрерывного медицинского образования. Это разъяснительная работа с населением. Она должна проводиться терпеливо и долго, с учетом разных особенностей, разных социальных групп.

Далее создание таких же межрайонных и межмуниципальных амбулаторных онкологических служб, которые концентрируют то оборудование и кадры, которые необходимы для постановки диагноза онкологического заболевания, но с пониманием, что уровень кадров в регионах разный. Наш лучший морфолог – академик Франк Георгий Авраамович, входит в тройку лучших морфологов мира, составил мне перечень пофамильно квалифицированных морфологов в нашей стране. К сожалению они есть не во всех регионах. Поэтому мы создаем в рамках этой программы 18 референсных центров, центров экспертного второго мнения для того, чтобы и в цифровом изображении, и при необходимости в стеклах и срезах можно было очень быстро направить и получить ответ для подтверждения диагноза.

Третий момент. Мы сформировали базовую спецификацию оборудования любого регионального онкологического диспансера с учетом общепринятых в мире расчетных показателей. Один ПЭТ (позитронно-эмиссионный томограф) должен быть на каждые 1 200 000 населения. В каждом регионе, за исключением самых маленьких, онкологический диспансер должен содержать не только базовое оборудование, но и комплексную гибридную операционную с ангиографическим компонентом, радиологию с линейными ускорителями и так далее. Обязательно должен быть ПЭТ для верификации костных метастазов. Это единственный метод, который достоверно показывает костные метастазы при ряде опухолей.

На каждый округ создаются окружные с большими опциями онкологические диспансеры, которые имеют и активные радионуклидные койки, брахитерапии. А федеральные центры имеют и эксквизитные опции,  например, протонная терапия. Как правило, достаточно базового уровня, но если это, скажем, меланома глазного яблока, то она лечится единственным методом – протонной терапией. 

Поэтому такая идеология: должно быть достаточное количество кадров не только онкологов, а также радиологов, медицинских физиков, радиохимиков и других. 

Для контроля необходима очень мощная информационная онкологическая система, полный цифровой контур на онкологию. И мы можем оценить – своевременно помощь оказывается или нет, в полном объеме или нет. Сколько нужно было провести курсов химиотерапии после выписки из стационара, сколько было проведено, какие препараты назначали. Эта система делает полностью прозрачной среду, в которой мы видим каждого пациента. С учетом многопрофильности онкологии (любые органы и системы могут поражаться онкологией) мы выведем всё российское здравоохранение на другой качественный уровень. Эту программу кропотливо готовил специальный экспертный совет, состоящий более чем из 60 ведущих специалистов, профессоров, академиков. 

Если потом меня спросит модератор, что бы я хотела от нашего общения, – а я все бы хотела. Вы все нам нужны для работы с населением, любые социально-ориентированные НКО, которые смогут проводить разъяснительную работу, помочь в формировании здорового образа жизни, для обучения выявления первых признаков инсульта и других болезней, и как правильно поступать в подобных случаях. Кроме того, нам нужна ваша помощь в контроле цифровизации, получении информации о сохраняющихся несовершенствах системы здравоохранения. Мы будем любому вашему участию очень рады и благодарны.

Четвертая программа – это детство, развитие детской инфраструктуры и строительство больниц в тех регионах, где их просто нет. Потому что у нас есть несколько регионов, в которых до сих пор дети на взрослых койках лечатся. Будет построено минимум 37 детских больниц, а также полностью модернизированы все детские поликлиники и включены lean-технологии. 

Это четыре смысловых федеральных проекта, и есть четыре обеспечивающих, всего восемь: кадровый проект, цифровой проект, создание вертикально интегрированных экспертных систем – это сеть национальных медицинских исследовательских центров с круглосуточной телемедицинской связью со всеми профильными учреждениями регионов. И последний, восьмой проект – это развитие экспорта медицинских услуг. Это дополнительный ресурс для привлечения платных иностранных пациентов.

ЛЕВ ЯКОБСОН:

– Вы согласны с тем, что эмпатии нельзя научить, но можно ею «инфицировать?» Вот такая интересная записка.

ВЕРОНИКА СКВОРЦОВА:

– Во всем мире эмпатии пытаются обучать, формировать ее и занимаются этим профессиональные психологи, но развить эмпатию можно в каждом человеке. Но граница развития эмпатии у всех разная, кто-то с рождения чувствует других людей, и сочувствует, и просто эмоционально считывает среду другого человека, а кому-то это недоступно, он разумом дополняет отсутствие возможности считать эмоцию с другого человека. Он по поведенческим паттернам или по речевой продукции человека судит о том, что он в этот момент может чувствовать, потому что у него не развито исходное ощущение. Это генетические особенности. Но в будущем, наверное, «инфицировать» этим можно будет. Надо просто развивать. Это в том числе и определенный психотренинг, который позволяет наращивать эмпатию в человеке. 

ЛЕВ ЯКОБСОН:

– Как Министерство здравоохранения взаимодействует с добровольцами. Есть ли возможность взаимодействия с федеральным центром «Волонтеры-медики» и с фондом «Наследие Крыма». 

ВЕРОНИКА СКВОРЦОВА:

– Вам необходимо обратиться к моему заместителю Олегу Олеговичу Салагаю. Он отвечает за волонтерство и наставничество. У нас более 20 тысяч волонтеров-медиков. И очень активно развивающееся движение. Мы всем будем рады. 

ЛЕВ ЯКОБСОН:

– Дальше крайне важные вопросы, но они все по конкретным ситуациям. Вопросы серьезные, заслуживающие внимания, например,  про помощь детям и про реабилитацию детей-инвалидов, про лекарственное обеспечение, про трудности малоподвижных людей добраться в поликлинику и реструктуризацию. Давайте остановимся на вопросе «где в названных вами проектах увеличение объемов психотерапевтической помощи?»

ВЕРОНИКА СКВОРЦОВА:

– У нас есть новая ведомственная целевая программа совершенствования паллиативной помощи. Три недели назад Правительство одобрило закон, разработанный Министерством здравоохранения «О комплексном понятии паллиативной помощи», включающем не только медицинскую паллиативную помощь, но и уход, социальную поддержку и психологическую поддержку. Вместе с Министерством труда и социальной защиты мы делаем совместный проект, каким образом взаимодействовать для того, чтобы комплексные патронажные группы позволяли охватывать и людей старших возрастных групп, и страдающих терминальными стадиями тех заболеваний, которые пока неизлечимы. Это и есть суть паллиативной помощи.

ЛЕВ ЯКОБСОН:

– «Как помочь людям не попадать на удочку расплодившихся медицинских центров, которые заманивают на бесплатное обследование, а  дальше надо платить?»

ВЕРОНИКА СКВОРЦОВА:

– Это замечательный вопрос. Мы над ним работаем. У нас есть собственная написанная программа, каким образом развивать частную медицину, развивать ее так, чтобы она соответствовала общенациональным требованиям качества, доступности, эффективности медицинской помощи, аккредитации медицинских работников и так далее. Мы будем ее реализовывать обязательно, и тогда не будет таких проблем, о которых вы пишете.

ЛЕВ ЯКОБСОН:

– Последний вопрос: «Как вы смотрите на взаимодействие классической и народной медицины?» 

ВЕРОНИКА СКВОРЦОВА:

– Трудно определить, что такое народная медицина, если брать документы международные, то можно увидеть, что она иногда называется альтернативной или традиционной, а в каких-то документах наоборот нетрадиционной. Народная медицина имеет методы, которые можно исследовать и можно получить по ним доказательную базу или ничего не получить. Мы создали при Минздраве специальный координационный совет, пригласили туда представителей гомеопатии, различных методов китайской народной медицины, включая разные варианты рефлексотерапии, точечных массажей и так далее. Это те направления, которые фактически перешли в официальную медицину. Мы ищем некие критерии, которые позволят нам переводить из народной медицины в программу государственных гарантий определенные блоки. Это же касается рефлексотерапии, элементов мануальной терапии,  элементов остеопатии, определенных травяных настоев и настоек и так далее. 

(сокращенная версия стенограммы)