Россия складывает с себя статус социального государства

Одним из немногих достижений в реформах, которым могла бы похвастаться власть за последние 15 лет, была глубокая трансформация пенсионной системы, которая произошла в 2002 году. До этого проблема материального обеспечения в старости решалась в советском стиле: государство при помощи разнообразных коэффициентов и ограничений выплачивало почти не учитывающее различия в оплате труда работников весьма скромное вспомоществование.

В 2002 году произошла настоящая пенсионная революция.

Во-первых, был отменен верхний потолок размера пенсии. Это означало, что если за молодого человека, начавшего работать именно в этом году, все годы до его выхода на пенсию добросовестно платились страховые взносы и он хорошо зарабатывал, то можно было в старости рассчитывать… конечно, не на полное возмещение утраченного дохода, но на получение значительной (если не большей) его части. Связь между накопленной суммой взносов и пенсией устанавливалась практически прямая. Важно, что это можно было легко объяснить людям, у которых появлялись стимулы к обелению зарплат и планированию, начиная с молодости, своего пенсионного будущего. Это могло бы стать важнейшим вкладом в формирование нового экономического поведения, суть которого — от патернализма к индивидуальной ответственности за собственную судьбу.

Этот же сдвиг был запрограммирован, во-вторых, и введением для молодых возрастов обязательной накопительной части пенсии. Из общего страхового взноса сначала 2, потом 4, а затем и 6 процентных пункта шли уже не в общую копилку Пенсионного фонда, который эти деньги тут же отправлял на выплаты пенсионерам, а зачислялись на индивидуальные счета. Обладатель такого счета мог этими средствами самостоятельно распорядиться — например, отправить их в негосударственный пенсионный фонд или частную управляющую компанию для дальнейшего инвестирования в самые разнообразные финансовые инструменты. Тем самым, по задумке, деньги на этих счетах не просто копились, но и работали, принося будущему пенсионеру инвестиционный доход. Конечно, не надо преувеличивать чисто фискальное значение этих 6%, отчисляемых от заработка. Сейчас общий взнос в пенсионную систему составляет 22%, т.е. преимущественная его часть все равно идет на выплаты нынешним пожилым людям в рамках солидарности поколений. Однако демография абсолютно однозначно указывала на то, что через 20–30 лет накопительный счет будет у подавляющего большинства работников (напомню: его открытие предусмотрено для тех, кто родился позже 1966 года). Тем самым можно было бы отчислять туда уже не 6, а 8 и более процентов от зарплаты без ущерба для обеспечения пенсионных выплат тем, у кого обязательная накопительная часть отсутствовала из-за возраста. Но и без демографии было понятно, что даже при 6-процентных отчислениях у людей постепенно начнет проявляться интерес к тому, чтобы поуправлять своими пенсионными деньгами.

И действительно: если в первые годы пенсионной реформы более 98% тех, у кого были открыты накопительные счета, просто промолчали и не сделали никакого выбора (их деньги в таком случае автоматически уходят под управление государственной управляющей компании, которой является ВЭБ), то постепенно интерес к участию в этом процессе стал увеличиваться, и в 2011 году негосударственные пенсионные фонды и частные управляющие компании выбрали уже 16% работников! И это при том, что никакой рекламной кампании в пользу личной активности в этой сфере никто не проводил и, чтобы перестать быть «молчуном», надо: написать заявление, донести его до Пенсионного фонда или уполномоченного банка, чтобы они заверили подпись, а затем следить за судьбой своих денег, чтобы через год принять очередное решение о способе их инвестирования. Не правда ли, хлопотно? Тем не менее ростки нового экономического поведения, как видим, робко, но начали проклевываться.

Я, конечно, никоим образом не хочу сводить интересы человека только к зарабатыванию денег. Homo economicus — это из недобросовестных информационных источников о западном образе жизни. На самом деле планирование смолоду собственной старости — это отличная школа для становления самостоятельности во всех остальных сферах общественной жизни, вплоть до осознанного выбора на избирательном участке и пресечении всех попыток фальсификации с твоим голосом. На самом деле речь идет о раскрытии данного нам извне потенциала homo sapiens, т.е. «человека разумного».

Такая пенсионная реформа, которая несла глубокий общественно-политический смысл, и была запущена в 2002 году. Казалось бы, оставалось только внимательно мониторить ход ее реализации, внося время от времени изменения, устраняющие накопленные проблемы, но не меняющие принципы хотя бы на протяжении 15–20 лет. Это еще более закрепило бы в сознании людей установки на долгосрочное планирование своей жизни, создало бы реальные основы общественной стабильности и экономического прогресса.

Но нет!

Буквально через несколько лет после начала реформы ввели верхний предел заработка, с которого берутся пенсионные взносы. На 2015 год он установлен в размере 711 тыс. руб. в год. Это означает, что как только накопленный заработок пересекает эту сумму, то оставшиеся месяцы календарного года взносы в Пенсионный фонд не берутся. Казалось бы, суперлиберальная мера: государство четко отграничивает свои гарантии, введя фактически максимум государственной пенсии, а все, что сверх этого, — твое дело. Вот оно, новое экономическое мышление! Однако новация обернулась типичным фальстартом.

Куда работнику, озабоченному собственной старостью и у которого есть живые деньги, податься? Да, у нас существует довольно мощная система негосударственных пенсионных фондов, но пока подавляющая часть из них — корпоративные. Людям с улицы туда не попасть. Отделения этих фондов открыты далеко не во всех субъектах Российской Федерации и тем более не во всех наших городах и весях. Но и это не главное. В развитой экономике (каковой мы не являемся) в частной пенсионной системе участвуют банки и страховые компании. А у нас принципиально невозможно прийти в эти финансовые организации и открыть целевой счет на 30–40 лет, который бы имел специальные гарантии от обесценивания.

Но, может быть, надежда была на то, что, освободив высокооплачиваемых работников от части страховых взносов, мы получим больше взносов в Пенсионный фонд из-за вывода зарплаты из тени? Увы, этого не случилось. Да и в негосударственные пенсионные фонды особого прилива желающих добровольно открыть накопительные счета не наблюдается. Зато произошло вполне естественное для данной ситуации снижение наполняемости Пенсионного фонда.

Когда это осознали, то пошли совсем уж мелкие, но вредные дерганья: повысили тариф обязательного взноса в Пенсионный фонд, удвоили платеж туда самозанятых и т.п. В результате получили массовое возмущение бизнеса. Численность малых частных предприятий сократилась чуть ли не на 400 тысяч! В конце концов на конференции суперлояльного Общероссийского народного фронта об этом со всей остротой было сказано Владимиру Путину.

Тогда пошли на попятную: снизили общий тариф, немного облегчили обложение самозанятых. Однако в обмен ввели 20-процентный налог на ту часть зарплаты, которая превышает уже упомянутый ежегодный потолок.

Но и этого оказалось мало.

Увеличивающийся зазор между сбором взносов в Пенсионный фонд и его обязательствами закрывается более чем триллионным трансфертом из федерального бюджета. А в нашей казне, как известно, дела плохи: экономический спад не позволяет собрать туда те суммы, которые стали привычными в годы нефтегазового изобилия. И эта тенденция, судя по всему, всерьез и надолго.

Как в этих условиях одновременно наращивать заказы военно-промышленному комплексу, выполнять т.н. майские (2012 года) указы президента о повышении зарплат бюджетникам и бесперебойно выплачивать пенсии?

Взор обратился в первую очередь к обязательному накопительному элементу пенсионной системы. А что если поступления в него заморозить (вопреки воле миллионов людей, которые написали заявления о переводе их денег в негосударственные пенсионные фонды)? Это несколько сот миллиардов рублей. На эту сумму можно было бы уменьшить трансферт из федерального бюджета Пенсионному фонду. Так и сделали, потратив в 2014 году полученные деньги, как было официально объявлено, «на Крым». Понятно, что денег казне все равно не хватает. Поэтому ввели такую «заморозку» еще на год. А теперь на полном серьезе хотят обязательный накопительный элемент и вовсе отменить, отправив идущие на него 6% зарплаты в общую копилку Пенсионного фонда. Кстати, с 1 января 2015 года пенсионная система практически перестала быть страховой. Ввели т.н. баллы, которые начисляются работнику вместо взносов полноценными рублями. Стоимость этих баллов теперь правительство устанавливает ежегодно, и работник тут ни при чем.

Круг замкнулся.

Попытка выскочить из пенсионного кризиса, которая была предпринята в 2002 году, благополучно провалилась, оставив в недоумении десятки миллионов человек, которые окончательно разуверились в том, что с государством можно иметь какие-то серьезные долговременные отношения.

Кто-нибудь помнит, что в Конституции Россия объявлена «социальным государством»?