26 июня на площадке Комитета гражданских инициатив прошел круглый стол «Молодежь и гражданское общество», организованный Оргкомитетом Общероссийского гражданского форума. В первой части круглого стола ряд экспертов представили небольшие доклады, основанные на последних исследованиях и собственном профессиональном опыте, после чего состоялась дискуссия между всеми участниками мероприятия.

По словам модератора круглого стола, директор Центра гражданского анализа и независимых исследований "ГРАНИ" Светланы Маковецкой, идея такого обсуждения возникла у Оргкомитета ОГФ в связи с тем, что мы «плохо понимаем, кто такие молодые, какими признаками, какими характерными чертами, какими формами деятельности, какими способами репрезентации они обладают».

Стоит сразу отметить, что не очевидны возрастные границы молодежного возраста (одно из общих предложений – ограничить этот период возрастом от 16 до 24 лет). Поэтому выступающим было предложено задавать собственные рамки.

Первым выступил Денис Волков, социолог аналитического центра Юрия Левады. Он проанализировал 10-15 крупных общероссийских опросов, которые проводились в основном за последние 3 года и, выделив там группу от 18-ти до 24-х лет, сформулировал, чем молодежь отличается от людей более старших возрастов. По многим показателям видно, что молодежь более удовлетворена жизнью, более оптимистично настроена. В этой категории источником новостей чаще является интернет, чем телевизор. Впрочем, по мнению эксперта, пока эти практики скорее «задел на будущее», когда молодые начнут больше интересоваться политикой. Сейчас же у них наиболее популярны спорт и взаимоотношения между полами (в несколько раз больше, чем в других категориях), а политика интересует лишь 8-10%. Важно также, что у 60% молодежи нет каких-то сложившихся взглядов. По основным политическим темам скорее происходит заимствование тех представлений, которые есть в обществе. Так же низок интерес молодежи к истории. К примеру, больше трети опрашиваемых, когда их спрашивают про холодную войну или сталинские лагеря, просто ничего не знают об этом. И хотя молодые меньше подвержены прямой пропагандистской накачке, лучше в целом относятся к Западу, лучше знают иностранные языки, это не значит, что пропаганда на них не влияет. У них уже нет ностальгии по советскому прошлому, но некоторые базовые пропагандистские схемы типа «свой-чужой» всё же работают. В целом у молодежи очень высока неформальная социальная активность (курсы, кружки, тусовки, общение в среде сверстников), но если говорить о благотворительности, о гражданской активности, то их уровень не отличается от среднего.

Валерия Касамара, член КГИ, заведующая научно-учебной лабораторией политических исследований НИУ-ВШЭ, также представила развернутую характеристику современной молодежи. Она согласилась, что у наиболее молодых людей нет ностальгии по советскому прошлому. Однако исследования показывают, что этот поворот произошел относительно недавно: исчезновение ностальгии можно фиксировать только с 2014 года.

Сегодня появляется молодежь (18-24 года), которая живет здесь и сейчас, она не смотрит в прошлое - она его не знает, у неё очень короткий горизонт планирования. Это поколение называет себя «поколением Путина»: для них он был всегда, и ему нет альтернативы.

Качественные исследования показывают достаточно противоречивый портрет молодых людей этого поколения. Для них самое главное – самореализоваться. Они хотят быть счастливыми, но не хотят «париться», не хотят надрываться, хотят, с одной стороны, делать карьеру, а с другой стороны - совмещать её с личной жизнью, со своими хобби, друзьями и всем остальным. Так что это «требовательные потребители», и при этом они – гедонисты. Им хочется заниматься собственным делом, чтобы ни от кого не зависеть, но без риска, и чтобы при этом сохранялись государственные социальные гарантии. «Мы не хотим себя ни в чем ограничивать и при этом будем заниматься собственным делом, а вы не вмешивайтесь, дайте, что нам нужно, и не мешайте», - так концентрированно выразила их позицию Валерия Касамара. Власть они не боятся, просто требуют, чтобы она им всё обеспечила. Работать в некоммерческом секторе хотят не более 9% - непонятно, что там делать: денег мало, общественного признания тоже. Молодым важна потребность в самовыражении, но для многих это значит завести канал на YouTube и там самовыражаться. Фактически появляются новые, важные для них формы творчества, которые надо специально изучать.

Нужны ли им реформы? Да, говорят они, конечно, причем нужны в экономике и в политике - реформы везде нужны. Но пройти они должны, не потребовав никаких жертв, «просто чтобы на следующее утро у нас все стало хорошо».

Эксперт обратила внимание на сложность коммуникации с этим поколением: «услышат они тебя тогда, когда ты будешь говорить на их языке и будешь пытаться до них достучаться по тем каналам, в которых они сами живут». Причем говорить надо то, что они хотят услышать, иначе они воспринимать не будут. Значит ли, что нужно к ним подлаживаться, стать как они, или попытаться всё же оставаться самими собой и говорить с ними на своём языке? Это вопрос.

Председатель Ассоциации экономических клубов России Алена Долгова предложила еще один взгляд на проблему, обратившись к терминологии поколений Y и Z. Если говорить про «игреков», то это как раз те, кому сейчас 18-35 лет, а поколение Z – это 14-18 лет. В предыдущем выступлении, полагает Алена, всё же говорилось скорее о поколении Z, поскольку «игреки» в большей степени разговаривают на том языке, к которому мы привыкли. Отличие между Y и Z было зафиксировано в одном из недавних исследований. Конечно, все, так или иначе, хотят быть счастливыми, но «зеты» хотят быть счастливыми еще больше, и для них все, что связано с впечатлениями, с различной фиксацией момента, наслаждением жизнью, действительно приобретает особое значение. Для них особый интерес представляет так называемая экономика впечатлений. Если для Z важны музыка и спорт, более интересны образование, искусство, то для Y - это скорее путешествия, еда и техника. Для поколения Z менее значимо то, что связано с авторитетом, возрастом, опытом и традициями. И хотя около 80% процентов «зетов» общаются через социальные сети, личное общение с друзьями для них более ценно, чем для «игреков». Поколение Z доверяет информации, которая получена из тех источников, за которыми они давно следят, при этом особый интерес проявляется к видеоблогерам – новым лидерам мнений. Понятно, что инструменты общения с ними должны быть новыми, «затащить их в свой мир» не удастся, уверена эксперт.

О вовлеченных в протестные акции молодых людях рассказал Олег Журавлев из Лаборатории публичной социологии (PS Lab). Исследователи расспрашивали тех, кто участвует в оппозиционных акциях, и выяснили, что активистская молодежь представляет собой очень неоднородную группу: есть люди с либеральными симпатиями, есть люди с левыми симпатиями, и очень много людей, которые вообще не имеют политических предпочтений. Дело даже не в том, что молодежь эта не любит Путина, а любит Навального, а в том, что Навальный и другие оппозиционные группы изобрели такую технику убедительности, технику достоверности, которую молодежь «покупает». Это апелляция к фактам, к цифрам, или, наоборот, апелляция к личному опыту, к опыту активистов, которые сами фотографируют ямы или фиксируют вбросы на выборах. Как считает эксперт, во многом аполитичная молодежь как раз и есть публика Навального, который обращается не к каким-то ценностям, не к каким-то предпочтениям или позициям, а апеллирует к наблюдаемым фактам, которые более убедительны, чем большие идеологические нарративы, например, по Первому каналу. Хотя молодежь в целом к политике индифферентна, те, кто ходит на митинги, политически взрослеют гораздо раньше. Для них публичная и приватная сферы сближаются и становятся частью одного мира повседневности. Они уже воспринимают политику как часть их жизни. Интересно, что в отличие от 2012 года молодые люди ходят на протестные акции группами, больше появляется молодежи из социальных низов, с риторикой социальной справедливости, понимающих, что у них очень мало шансов на достойное трудоустройство, на социальную защиту.

Алла Самолётова, исследователь из Европейского университета в Санкт-Петербурге, рассказала о существующих практиках увеличения доли молодежи, участвующей в гражданской активности. Но начала она с утверждения, что уровень гражданской активности, конечно, должен всегда рассматриваться в тесной связке с политическим участием. Ряд исследований показывает, что чем выше уровень гражданской активности, тем выше доля участия в политической жизни страны (желание участвовать в голосованиях, участие в политическом процессе и так далее). Кстати, проблемы с гражданской активностью и с политическим участием фиксируются также в США и в Евросоюзе. Например, в США только 25% населения в 15-30 лет принимают участие в каких-то гражданских проектах. Если у молодежи еще есть какая-то склонность к участию в местных выборах, то выборы на национальном уровне они игнорируют. Одна из причин такого поведения в том, что молодое поколение имеет очень ограниченные возможности участия в процессе принятия решений. По данным одного из исследований ООН, средний возраст депутата на сегодняшний день в мире – это 53 года. Такая ситуация толкает молодых на различные неформальные практики, на протестные проявления. Необходимо раннее вовлечение молодежи в гражданскую активность. Сейчас стали возникать центры волонтерства, в том числе и в университетах, но это тренд середины 2000-х. В развитых странах волонтерство – самая главная практика вовлечения в гражданскую активность. Кстати, как говорят представители университетских центров, «если ты не поймал абитуриента на уровне его поступления в университет, то, значит, на втором курсе ты его никогда не получишь в своем центре. Они увлекутся чем-то другим».

Практик Алексей Миняйло из проекта «Полдень», занимающийся, прежде всего, талантливой молодежью, уверен, что «с молодежью мы практически не работаем… И это значит, что мы теряем инициативу в борьбе за самое ценное – за человеческий капитал будущего». Это поколение – цифровое, а значит они привыкли общаться без барьеров и без иерархических рамок, они не слушают тебя просто потому, что ты старше, или потому, что ты старший по званию, а ожидают от тебя диалога как взрослого со взрослым. И еще, у них всё больше внимания уделяется тому, ради чего же они живут: им хочется вести осмысленную жизнь. В Америке 74% молодежи считают, что компания должна не просто создавать деньги, она должна делать мир лучше. В России подобных исследований нет, но понятно, что для молодежи это важно. А мы, полагает эксперт, смотрим на них сверху вниз, считая, что сейчас их чему-нибудь научим. Между тем, это молодые люди возраста Джона Сноу и Александра Македонского, и они способны, конечно, совсем не на то, что им предлагают. Алексей привел пример двух школьников, которые буквально «на коленке» сделали за полгода крутой софт, позволяющий защищать информацию с помощью данных мозговой активности, в то время как первая академическая статья, которая появилась в международной научной прессе про аналогичные вещи, вышла за неделю до того, как они презентовали работающий прототип. «Если мы будем с ними сюсюкать, то они, понятное дело, не пойдут к нам, пойдут к кому-то, кто будет с ними общаться на равных», - заключил выступающий.

Далее состоялось обсуждение высказанных идей и оценок.

Начал дискуссию эксперт КГИ, член Общественной палаты РФ и эксперт по местному самоуправлению Андрей Максимов. Он обратил внимание, что поколение Z требует абсолютно комфортной городской среды и по своим характеристикам готово участвовать в решении вопросов городов, сел и других территорий. С другой стороны, характерная для этого поколения мобильность ведет к тому, что молодежь будет уезжать оттуда, где им не нравится, то есть усиливать тем самым территориальные диспропорции. Но поколение Z только подрастает. Андрей Максимов связывает свои надежды с «поколением героев» 1984-2000 годов, которое будет доминировать года до 2050-го и которое, по его словам, несет в себе потенциально масштабные изменения. Важно, чтобы были институты их вовлечения в решение проблем на местном уровне. Нужны также институты самоуправления и децентрализации, чтобы на уровне городов и сел молодежь имела конкретные ресурсы для серьезного не игрового, а практического действия.

Продолжил обсуждение руководитель проекта «Школа городских компетенций», член КГИ Анатолий Ермолин. Он недавно вернулся из экспедиции по Хакассии, где были ребята из четырех северных городов – Норильск, Мончегорск, Заполярный, Никель. Опыт общения и существования с ними показал ему, что представители юного поколения живут некой виртуальной жизнью, не знают про те угрозы, которые могут быть в реальном мире. «Такое впечатление, что их вообще никто никогда не готовил к жизни». Это люди абстрактных практик, они замечательно коммуницируют в виртуальном пространстве, но в сложной ситуации им будет достаточно сложно выживать. В экспедиции из сорока девочек ни одна не умела завязать узел на нитке с иголкой, а мальчики не умеют обращаться с ножами и топорами. Но обращает на себя внимание, как быстро они учатся. «Если с ними открыто и честно разговаривать, то они не боятся учиться». Было бы неправильно, полагает эксперт, пытаться подстраиваться под них. «Они нас просто перестанут уважать, потому что ими мы никогда не станем. Да, нам сложно сейчас с ними общаться, но нужно оставаться самими собой, при этом условии они будут нас уважать и слышать».

Член КГИ Валерия Касамара полагает, что главная задача сейчас – сформировать у молодежи мотивацию к чему угодно. У них сейчас огромное количество возможностей, и они действительно хотят всего добиться очень быстро. Именно поэтому у молодых людей есть некоторое разочарование, эмоциональное выгорание от протестной активности: «Мы раз вышли на улицу, мы два вышли на улицу, смотрим, на завтра ничего не поменялось. Как же так?». «Поскольку они хотят быстро, то получается очень поверхностно, очень сильно не хватает глубины». Это касается и серьезной литературы, она у них считается «для взрослых», отмечает эксперт. В молодежной среде возникает запрос на демонстративное поведение. Участники митингов уже 2017 года четко разделяются на три группы: малочисленная группа, поддерживающая конкретного лидера, которая придет на любую его акцию; более многочисленны те, кто поддерживает тему акции, для них она является консолидирующей, они видят её важность; и третья группа – те, кто приходит посмотреть, что будет происходить, потому что готовится большая тусовка: можно сделать много селфи, запостить фото и получить много лайков. Впрочем, сами эти группы пересекаются, а их участники могут мигрировать из одной в другую.

Учредитель и генеральный директор Агентства «Золотая обойма» Юрий Борисов представил взгляд на проблему из сферы шоу-бизнеса, в которой он работает. С молодежью, считает он, действительно нужно разговаривать на понятном им языке и через понятные им методы и каналы. Например, в восьмидесятые годы молодежь общалась между собой, читая самиздат, посещая концерты группы «Кино» или группы «Алиса», слушая кассеты, и не обращали внимания на то, что писали в газете «Правда», потому что газету «Правда» она не читала вообще. То же происходит сейчас. Для молодежи Навальный сейчас как Виктор Цой: «он позвал людей, и люди вышли… Вряд ли они разделяют его программу, которой по большому счёту и нет». Юрий Борисов отметил, что в молодежной среде немало самоорганизации, и привел в пример футбольных фанатов, серьёзную организацию, быстро мобилизуемую, достаточно агрессивную, которая оперативно может оказаться, где нужно и с нужными лозунгами. С его точки зрения, у молодых мало мотивации идти в волонтеры. «Когда человеку лет 18, его интересует, чтобы его девчонка полюбила, чтобы были деньги сходить с ней в кино и в клуб и так далее. Соответственно, ему нужно предложить что-то за участие в этих организациях. И это не деньги, а некоторые возможности».

А любовь к видеоблогерам, желание ими стать - это самый быстрый способ стать популярным.

Редактор интернет-издания Полит.ру и член Оргкомитета ОГФ Борис Долгин призвал к осторожности в применении некоторых понятий, таких как «поколение» или «ценности», поскольку используются эти термины в разных смыслах. В частности, ценности не обязательно должны быть отрефлексированы, и если речь о ценностях как предикатах поведения, то они есть у кого угодно. Не существует и молодежного единства: люди читают разное, люди смотрят разное, люди думают о разном. При этом можно пытаться находить какие-то общности позиций. Остается неисследованным и довольно сложным вопрос о том, насколько велика, насколько масштабна социально активная часть молодежи. Борис согласен, что значительная часть молодых людей вышла на улицы не из какой-то четкой идеологической платформы, а по другим причинам. Скорее сыграл роль понятный месседж, связанный с несправедливостью, а также клиповая форма подачи и горизонтальная технология передачи материала. Люди готовы вкладываться в то, что для них является ценным. Для молодежи это, в частности, чтобы всё было «фан». Их жизнь в условно виртуальной реальности – она настоящая, и в ней люди могут провести довольно большую часть своей жизни. При этом они сталкиваются со множеством институтов реального государства, которые претендуют на то, чтобы как-то регулировать это их существование. Молодежь на это вынуждена реагировать, что в какой-то степени может усилить её социальную рефлективность. По мнению эксперта, в общении с молодежью важна установка на диалог и вовлечение в решение того, что может показаться нашим собеседникам не их проблемой. Не «мы знаем, как нужно», а «мы готовы рассказать, как мы с этим умеем работать, если вам это зачем-нибудь нужно».

Взявший затем слово Алексей Миняйло считает, что мотивацию дать нельзя. Это внутренняя характеристика, её можно как-то пробудить, воодушевить, но не дать. И если мы хотим диалога, то надо его организовывать. Алексей полагает, что сейчас аудитория рассматривает молодежь как объект, обсуждает молодежь без её участия. И, по его словам, маловато любви. «Мы же представляем молодежь как какой-то ресурс для чего-то, и это причина, по которой у нас пока с молодежью вяжется не так хорошо, как хотелось бы».

Отчасти поддержать аргументы Алексея Миняйло оказалась готова Алла Самолётова, продолжившая дискуссию. Она остановилась на теме мотивации университетских волонтеров. Как и в Америке, российские волонтеры рассматривают свою добровольную активность как новый социальный опыт, также их интересуют бонусы при поступлении в учебные заведения, хотя к ним наши студенты еще не привыкли. Еще важна некоторая самореализация и участие в жизни университета и сообщества. Как полагает эксперт, ими не нужно руководить. Они сами неплохо рефлексируют. «Да, они где-то инфантильны, где-то не способны к критическому осмыслению, но они, безусловно, четко ощущают, когда их используют».

Член Общественного совета при Комитете по социальной политике Санкт-Петербурга Наталья Грохольская уверена, что многие ребята, с которыми она сталкивалась, душой болеют за свою родину, очень хотят, чтобы Россия была экономически сильной. Чтобы вовлечь молодежь во что-то, это должно стать модным, уверена эксперт. Значит должно стать модным, престижным, клевым участвовать в добрых делах, а не с целью получения каких-то бонусов. Ребята, участвуя в добрых делах, получают компетенции в жизни, которые им нужны. С другой стороны, очень сложно в нынешней экономической ситуации призывать их потратить свое время просто на добро, только потому, что это правильно. У них есть желание сходить в кино, что-то приобрести, на что нужны деньги. Это некий конфликт, который решается по-разному. «Да, и в целом мы не сложим общую картинку, мы можем только говорить о каких-то разных подходах или разных способах, методах работы с молодежью. У них очень много разного», - считает Наталья Грохольская.

Вячеслав Бахмин, эксперт КГИ и член Оргкомитета ОГФ, продолжил мысль предыдущего выступления. Он полагает, что к молодежи нельзя относиться как к некоему целому. Назывались многочисленные характеристики молодого поколения и нынешней молодежи, они все действительно присутствуют. Но они присутствуют у каждого в разной пропорции. В одних группах доминируют одни, в других – другие. Есть молодежь, которая входила в группы «Наши», и им важно сделать карьеру. Есть молодежь, для которой карьера не важна, а важна именно самореализация, чувство справедливости. Понятно, что ни 80, ни даже 50 процентов молодежи участвовать в гражданской активности, скорее всего, не будут. И не надо ставить задачу их всех в эту гражданскую активность втянуть. По опросам Левада-Центра, есть 10-15% молодежи, которые потенциально к этому готовы, потому что у них есть ценности самореализации, есть ценности принимать решения и менять мир. Если им такая возможность представится, то мотивации у них хватит, им будет круто этим заняться. Еще один мотиватор – солидарность со своими коллегами, друзьями. Многие выходили на протест только потому, что пошли друзья. Потом кто-то отпадет, кто-то останется, потому что понравилось, потому что проявились другие мотивации. Вячеслав согласился с Натальей Грохольской в том, что не нужно «покупать» добровольчество. «Если люди не хотят заниматься добровольчеством, не надо. Есть много мотиваций для такого занятия: от самореализации и возможности вместе что-то интересное сделать, до желания поменять мир. Такие идеальные мотивации есть в определенной части молодежи, и пусть они этим занимаются». Еще не стоит порицать молодежные тренды, полагает эксперт. Это тренды будущего и критиковать их бессмысленно.

Завершила дискуссию небольшим резюме сказанного Светлана Маковецкая. Все присутствующие отдают должное тому, что уже проявилось в гражданской некоммерческой деятельности, то самое массовое городское творчество молодых. Возникли свои слоганы: «делай то, во что ты веришь», «выйди на улицу и верни себе город», «невозможно жить без игры». Это то, что пришло с молодежными практиками, и с этим сталкиваешься сейчас сплошь и рядом. Нам остается только быть интересными, считает Маковецкая. И нужными, как это описал в своем примере Анатолий Ермолин, когда ребятам предложили ситуацию, в которой они еще не были. А там для них тоже может быть что-то ценное и важное. Так что необходим диалог, нужно создавать партнерство и разговаривать с теми людьми, с которыми вы не совпали временем.