Весной 2017 года по инициативе Оргкомитета Общероссийского гражданского форума совместно с Росстатом началась работа по упрощению процедур подачи статистической отчётности НКО .

11 июля в продолжение этой работы в Центре стратегических разработок состоялось рабочее совещание «Оптимизация нагрузки на некоммерческие организации по заполнению форм отчетности и повышению качества управленческой статистики по некоммерческому сектору экономики», организованное Фондом Кудрина с участием представителей Росстата, Федеральной налоговой службы, Министерства экономического развития, Министерства финансов, Правительства Москвы, Фонда президентских грантов, а также экспертов некоммерческого сектора.

Открывая совещание, директор Фонда Кудрина, член Оргкомитета ОГФ, член Общественного совета при Росстате Алексей Глаголев напомнил, что на последнем Общероссийском форуме в 2016 году многие НКО говорили, что количество отчетности, которое они вынуждены заполнять, явно избыточно. Для НКО это сложный процесс, для которого у них не всегда имеются адекватные ресурсы. Когда эксперты ОГФ начали анализировать эту проблему, оказалось, что даже та избыточная отчетность, которая собирается, с трудом поддаётся анализу и не всегда отражает ту динамику, которая происходят в некоммерческом секторе.

Более подробно проблему отчетности НКО представила в своем выступлении Влада Муравьева, советник директора Фонда Кудрина, член Оргкомитета ОГФ, эксперт КГИ. Она отметила общий тренд, а именно перегруженность НКО обязательствами по предоставлению о себе тех или иных сведений в разные ведомства. Действительно, НКО должны заполнять большое количество форм отчетности, их гораздо больше, чем для коммерческих организаций. Только в Росстате для некоммерческих организаций предусмотрено до пятидесяти девяти статистических форм. А еще есть ФНС, Минюст, социальные фонды. При такой административной нагрузке сложно надеяться на качество получаемой информации. И еще непонятно, зачем собирается такое количество отчетности разными ведомствами. Данные должны для чего-то использоваться, на основе их должны приниматься какие-то решения, они для чего-то должны быть нужны. Между тем, по признанию Минюста, они не в силах анализировать полученную информацию по каждой НКО чаще, чем раз в сорок лет . Еще одна проблема, о которой говорят эксперты, это неполнота информации и её дублирование. По одним моментам деятельности некоммерческих организаций у нас нет никаких сведений, по другим одни и те же данные разные ведомства запрашивают у одних и тех же организаций. Например, в налоговой службе есть достаточно достоверные данные, но они собираются с целью контроля за уплатой налогов, а не для анализа некоммерческого сектора экономики. Итак, можно обозначить две задачи: снижение административной нагрузки на НКО и повышение качества управленческой статистики .

Что касается качества собираемых данных, то тут, полагает Влада Муравьева, проблема в том, что разными службами собираются разные данные и в несопоставимом виде. Это касается, в частности, финансовых показателей, показателей занятости. Вроде бы данные Росстата и ФНС по целевым капиталам, по поступлениям из бюджетов всех уровней, по имуществу и т.п. сильно пересекаются, но формулируются по-разному и не могут быть сопоставлены. К тому же ФНС собирает данные по всем НКО, а у Росстата выборочное обследование по СО НКО (за 2015 и 2016 годы – 68 648 и 74 114 СО НКО соответственно). Получить понятные и полезные данные о некоммерческом секторе сложно еще и потому, что показатели собираются единым статистическим массивом по совершенно разным организациям. Например, форма №1-СОНКО вроде бы касается социально ориентированных некоммерческих организаций, которые во многих странах называют организациями общественной пользы. Но к СО НКО на практике относят любые НКО, которые хотя бы некоторое время делали что-то в общественно-полезной сфере. И тогда в СО НКО попадают, например, как фонд «Подари жизнь», так и Аналитический центр при Правительстве РФ и Агентство стратегических инициатив. И когда анализируются общие данные по пожертвованиям в секторе, по занятости, по мероприятиям или по тому, сколько всего субсидий у СО НКО, получаются цифры, в которые сложно поверить и к которым сложно как-то серьезно отнестись. Понимая эту проблему, некоторые ведомства исключают из подсчета отдельные виды НКО, но тоже делают это по-разному. Например, программа поддержки социально ориентированных НКО Минэкономразвития никогда не распространялась на огромную часть организаций, которая тем не менее в законе называется социально ориентированными НКО, это прямо оговаривалось в условиях конкурса. Росстат частично исключил бюджетные и казенные учреждения и не считает их социально ориентированными НКО в рамках формы №1-СОНКО. Было бы полезно выделить НКО, созданные всеми уровнями власти, и посмотреть, что такое негосударственный сектор экономики. У нас также нет отдельно информации по благотворительным организациям, по тем, которые применяют упрощенную систему налогообложения, по НКО с разным объемом полученных за год средств (например, до 3 млн. руб.; от 3 до 60 млн. руб.; от 60 до 100 млн. руб.; от 100 млн. руб. до 1 млрд. руб.; свыше 1 млрд. руб.).

Наверное, считает Влада Муравьева, можно взять за основу финансовые данные ФНС, поскольку они одни из самых чистых из-за того, что они сплошные, есть большая ответственность за подачу некачественных данных, там много взаимных связей и недостоверная информация выявляется на разных этапах. У Росстата есть списки организаций с ИНН и данные Росстата можно было бы проверить по данным ФНС, хотя это можно только по тем показателям, которые собираются службой, и которые есть в единой системе, например, субсидии или пожертвования, целевые капиталы. В экспертном сообществе и в секторе в целом обсуждается и радикальная идея - можно ли заменить сотню форм одной единой формой отчетности, и договориться, что в рамках межведомственного взаимодействия часть данных, которые закрыты и конфиденциальны, например, остаются в налоговой и никуда не уходят. Понятно, что путь к реализации такой идеи долгий, системы, в которых хранятся данные в разных ведомствах не состыкуются, но всё же хочется надеяться, что мы можем двигаться в этом направлении.

Член Оргкомитета Общероссийского гражданского форума, эксперт КГИ Вячеслав Бахмин в своем выступлении обратил внимание на ряд проблем, которые порождает тема отчетности НКО. Главной проблемой в этой связи он считает отсутствие координации между ведомствами Российской Федерации, потому что все остальные проблемы вытекают из этого. Фактически каждое ведомство придумывает свои формы, которые утверждает правительство, и по этим формам люди по-разному отчитываются, эти формы между собой очень плохо сопрягаются. То есть, нет единой политики сбора отчетной или контролирующей информации по отношению к некоммерческим организациям. Каждое ведомство считает свои интересы более важными, и делает формы для себя, хотя нужно, чтобы ведомства думали о государственном интересе, об общем интересе сбора достоверной информации, и руководствовались именно этим интересом.

Следующая проблема – адекватность этих данных. Многие НКО часто не понимают или по-разному понимают то, что от них требуют, и заполняют формы так, как они полагают нужным, несмотря на то, что в некоторых формах есть рекомендации, где сказано, что нужно вносить, но это сказано такими словами, что их тоже можно трактовать по-разному. У нас нет определений очень многих вещей, мы не знаем, когда одни и те же расходы считаются административными, а когда - программными и так далее. То есть, нет никакой общей политики в отношении сбора информации о деятельности НКО.

По мнению Вячеслава Бахмина, еще один из важнейших вопросов – это сам объект изучения. Мы говорим о некоммерческих организациях, о социально ориентированных НКО. Это настолько широкие понятия, что агрегированные данные по этим категориям организаций фактически не дают реальной картины жизни. Представим себе, что у девяноста девяти некоммерческих организаций доходы ноль, у одной - сто миллионов рублей, средний доход будет миллион рублей на некоммерческую организацию. Мы эти миллионы уже видим в отчетах, мы видим, например, среднюю численность сотрудников некоммерческих организаций в семь человек, хотя таких очень мало среди большинства НКО, работающих в социальной сфере, гораздо больше НКО с одним-двумя сотрудниками. По данным Росстата главным источником дохода СО НКО является реализация товаров и услуг. Это 32% всех доходов или 226 миллиардов рублей, что выглядит вообще-то странно. Если бы это так было, то, по мнению эксперта, не было бы проблем с поддержкой СО НКО, оказывающих социальные услуги, которые сейчас мы имеем в соответствии с новыми тенденциями. При этом, тот же Росстат утверждает, что у половины СО НКО вообще нет никакого помещения.

Кстати, поступления из федерального бюджета на поддержку социально ориентированных НКО по данным статистики составляют 45 миллиардов. И это по статистике Росстата, а по ФНС еще больше. Все эти странные цифры возникают потому, что в состав СО НКО включены очень разные организации. Субсидии из федерального бюджета получают такие непохожие организации, как Аналитический центр при Правительстве РФ (300 миллионов), ДОСААФ (1 миллиард 385 миллионов), Единая транспортная дирекция (541 миллион), различные правительственные фонды, в том числе, например, Фонд развития моногородов (4,5 миллиарда) и так далее.

Чтобы как-то в этом разобраться, Вячеслав Бахмин предложил делить НКО еще по одному принципу, по которому делят бизнес-организации. У нас есть микропредприятия, есть малые предприятия, есть средние предприятия, есть гиганты типа Северстали или Норильского никеля, что определяется масштабом производства и величиной бюджета. Можно, полагает он, по аналогии рассматривать микро, мини НКО, малые НКО. Для многих НКО, однако, даже статус микро будет велик, наверное, нужно еще и нано НКО, самые маленькие, у которых ничего почти нет, и таких, возможно, будет большинство.

Иван Бегтин, директор АНО «Информационная культура», член КГИ, представил еще один взгляд на обсуждаемую проблему. Проект, который давно ведет АНО «Информационная культура», направлен на мониторинг открытости некоммерческих организаций, на попытку интегрировать в единую базу данных всё, что можно достать о НКО. Организацией уже собраны копии всех отчетов НКО, которые только были в открытом доступе, всех контрактов с 2005 года, которые есть на официальном сайте.

Отчасти соглашаясь, что НКО перегружены отчетностью, Иван Бегтин в то же время считает, что некоммерческий сектор один из самых непрозрачных в России. Например, благодаря усилиям Минфина и Федерального казначейства по «опрозрачиванию» бюджетного сектора, все, что касается бюджетных учреждений, уже неплохо систематизировано, все давно крайне прозрачно, крайне открыто. За последние 10 лет после принятия соответствующих законов о госзакупках, законов о раскрытии информации на портале бюджетных учреждений, вся непрозрачность стала уходить в АНО, которые начали лоббировать субсидии. Кроме уже упомянутых ДОСААФа и транспортной дирекции, есть еще АНО, которое занимается универсиадой, и почти весь медиасектор – это тоже некоммерческие организации. Некоммерческий статус помогает им освободиться от закона о госзакупках, даёт свободу действий, но одновременно делает их крайне непрозрачными. Для иллюстрации эксперт привел некоторые цифры. С 2012 года с некоммерческими организациями было заключено примерно 152 тысячи государственных муниципальных контрактов. Это из нескольких миллионов. За это же время НКО получили примерно 5 тысяч грантов и 3 тысячи субсидий. Разумеется, большая часть денег идет через субсидии, и деньги эти распределяются крайне несбалансированно. Условно, на топ-100 организаций, получающих субсидии, приходится более 80% всех средств. Поэтому неверно говорить, что государство не тратит деньги на некоммерческий сектор, но можно обоснованно утверждать, что деньги распределяются очень неравномерно. Стоит отдельно отметить, как многие некоммерческие организации вполне себе успешно осваивают все три основные источника финансирования. Они получают субсидии, заключают госконтракты и ходят клянчат всякие мелкие президентские гранты. По грантам отчетность, наверное, выше чем по субсидиям, но ниже, чем по госконтрактам, по которым отчетность самая жесткая.

Если говорить о том, чего не хватает для сбора информации об НКО, то, по мнению Ивана Бегтина, это данные по всем субсидиям, которые относятся к субъектам федерации и муниципальным образованиям. Федеральный бюджет эту информацию по субсидиям раскрывает, но, например, получить от правительства Москвы все реестры получателей субсидий пока невозможно, поскольку в стране нет закона, который бы это регулировал. Еще одна проблема в том, что все уставы НКО недоступны, их невозможно даже получить по запросу. Самая простейшая задача, это массовая проверка НКО на соответствие уставной деятельности. Есть подозрение, что многие из них ею не занимаются, причем не занимаются не по той причине, что они плохие, а по той причине, что, например, они находятся в тех юридических формах, которые требуют для них при изменении устава перерегистрации, а это длинная процедура. В результате у многих НКО уставы не соответствуют их фактической деятельности, что можно отследить по контрактам.

Источников информации по НКО остро не хватает, полагает докладчик. Конечно, есть данные из ЕГРЮЛ, из статрегистра Росстата, из бухгалтерских балансов, но не хватает более детализированной информации. Например, где хотя бы найти сайты НКО, контактную информацию? Этих данные просто нет. Приходится её собирать выборочно, например, на сайте Минэкономразвития, на соответствующем портале в Москве, кое-где это можно найти в субъектах федерации, но и там часто даже базовая контактная информация отсутствует. Кстати, подобная же проблема с данными по всем медиа, по СМИ, где ситуация даже хуже. Что касается качества данных, то, конечно, данные ФНС лучше других, поскольку остальные значительно хуже. Но и там, например, далеко не идеальный реестр юридических лиц. Хотя доступность данных даёт возможность для кросс-сопоставлений.

Отдельно Иван Бегтин остановился на проблеме классификации сектора. Можно ли считать финансирование Ростеха финансированием НКО? Это госкорпорация, официально находится в реестре НКО Минюста, и как её рассматривать? Существует отдельная система раскрытия информации Министерства образования по университетам, колледжам, образовательным учреждениям. Обычно у нас негосударственные образовательные учреждения находятся в статусе АНО, у них свои требования к раскрытию информации и свои системы раскрытия, которые можно постепенно интегрировать и давать к ним общий доступ.

В завершении выступления эксперт рассказал о попытке оценки по своей методике уровня прозрачности НКО, победивших в одном из конкурсов Президентских грантов. Было проанализировано несколько сотен организаций. Максимальный уровень прозрачности обеспечили всего две организации, а примерно 13% победителей не раскрыли вообще ничего, нельзя было найти их отчетности, бухгалтерских балансов, веб-сайтов, их сообществ, результатов их проектов, информации по их проектам и даже отчетов на сайте оператора. То, что сейчас требования к прозрачности вводятся на уровне Фонда президентских грантов, это очень большой прогресс. По мнению Ивана Бегтина, допуск к исполнению государственных контрактов и любым другим формам государственного финансирования должен быть предоставлен только начиная с определенного уровня прозрачности и при соблюдении некоторых базовых требований.

После выступления трех докладчиков началась дискуссия, которую открыла Ольга Родионова, заместитель начальника Аналитического управления ФНС России. Она подтвердила, что в налоговой службе данные довольно чисты, поскольку они проходят камеральную, а иногда и выездную проверку. Что касается уставов НКО, то они предоставляются в налоговую службу в бумажном виде, поэтому их вывесить невозможно. На сайте ФНС размещены все формы статотчетности, их можно посмотреть, как по субъектам РФ и по муниципалитетам, так и по всей России в целом. Формы статотчетности разные – есть годовые, есть полугодовые, есть квартальные, в зависимости от поставленной цели.

Взяв слово, Иван Бегтин еще раз обратил внимание на некачественность государственных данных. При анализе госконтрактов с НКО выясняется, что большое количество их заключено с банками, поскольку организация, которая зарегистрирована в банке, подставляет ИНН банка вместо своего, деньги ей всё равно приходят, а правильность ИНН никто не проверяет. А именно по ИНН сводятся многие данные для анализа. То же касается ОГРН (основной государственный регистрационный номер), который тоже не проверяется, и есть примеры, когда изначально он внесен в реестр неправильно. Это показатель того, что сейчас государство собирает довольно много данных, которые никак не использует. Эксперт также отметил, что практически 90% распределяемых государственных средств на НКО идет на организации, явно аффилированные с государством. Может быть, такие организации должны быть не АНО, а ФБГУ? Было бы правильно в реестр государственных учреждений, который ведет Минфин, внести все некоммерческие организации, учрежденные правительством, региональными властями, госкорпорациями, бюджетными учреждениями. Если хоть один учредитель относится к государственному сектору, считает эксперт, то пусть он идет на портал «bus.gov.ru» и пусть сдает всю отчетность в Минфин и Казначейство так же, как все бюджетные учреждения. Если хочешь получить деньги из бюджета, точно так же – зарегистрируйся там, и пусть у тебя всё будет видно. Такой шаг для прозрачности всего некоммерческого сектора сделает в несколько раз больше, чем даже публикация уставов.

Начальник Управления статистики цен и финансов Росстата России Лариса Кобринская постаралась отреагировать на некоторые вопросы, направленные к Росстату. Говоря о расхождении данных по доходам от целевого капитала с налоговой службой, она отметила, что, хотя наименование показателя одинаковое, он считается по-разному: в налоговой службе в соответствии с требованиями Налогового кодекса, а в Росстате по стандартам бухгалтерского учета. Лариса Кобринская поделилась опытом поездки в Португалию, где таких вопросов не возникает. У них единый стандарт, это международный стандарт бухгалтерской отчетности. И, соответственно, каждая организация, независимо от того, коммерческая она или некоммерческая, представляет бухгалтерский баланс в налоговую службу, а дальше очень широко развито межведомственное взаимодействие, которого у нас не хватает. Такой подход сильно бы упростил жизнь НКО и других секторов, и в то же время сэкономил бы значительные бюджетные средства, поскольку порой на решение одних и тех же задач тратятся значительные суммы.

Представитель Росстата поддержала предложение о создании реестров получателей бюджетных средств всех уровней. Территориальные подразделения Росстата пытаются на местах получить такую информацию от соответствующих региональных служб, но очень часто сделать это бывает сложно, а от муниципалитетов практически невозможно. Это сказывается и на точности собираемых данных, поскольку одним из критериев попадания организации в выборку для заполнения формы №1-СОНКО является получение средств из бюджетов всех уровней. Сейчас Росстат предлагает провести сплошное обследование СО НКО, на что нужно дополнительное финансирование в размере 6 миллионов рублей. Это не такая большая сумма, хотя пока Минтруд и Минфин возражают. И тогда будет возможность сделать анализ по различным уровням бюджета, и по благотворительным организациям, и по тем, кто применяет упрощенную систему налогообложения. При выборочном наблюдении данные не будут достаточно достоверны.

В ответ на вопрос Ивана Бегтина, Лариса Кобринская пояснила, что, к сожалению, данные по каждой отдельной организации доступны не будут, этого не предполагает 282- ФЗ «Об официальном статистическом учете». Дело в том, что у Росстата, в отличие от налоговой службы, мало рычагов воздействия на предоставляющие данные организации. Если первичная информация НКО будет открытой, то организации вообще откажутся предоставлять эту отчетность. По-видимому, для более точной аналитики нужно будет вносить изменения в законодательство в части некоммерческих организаций.

Продолжая дискуссию, Иван Бегтин выступил с резкой критикой 282-ФЗ, ограничения которого «просто убили всю аналитику на муниципальном уровне». К примеру, МВД и Прокуратура, ссылаясь на Закон об официальном статистическом учете, не дают данные по каждому преступлению, в то время как в большинстве стран таких ограничений нет, там деперсонифицированная статистика раскрывается.

Заместитель Министра финансов Илья Трунин согласился, что различие между налоговым и бухгалтерским учетом существует, и это проблема. Впрочем, полагает он, здесь эту проблему обсуждать не стоит. Говоря о теме дискуссии, чиновник заметил, что «государство требует ту информацию, которая нужна для исполнения каких-то функций, или которую просто требует – не важно, нужна она или не нужна». На примере данных о благотворительных пожертвованиях, он проиллюстрировал, как статистические данные или данные налоговой службы могут использоваться при принятии управленческих решений. Но и в приведенном примере видно, что для этого иногда не хватает детализации данных. Например, Минфину хотелось бы иметь отдельно данные о пожертвованиях РПЦ. Впрочем, ситуация меняется, что иллюстрирует эксперимент в налоговой сфере – так называемый горизонтальный мониторинг. Это не традиционная отчетность налогоплательщика перед налоговым органом, а фактически постоянное присутствие налогового органа в информационных системах налогоплательщика. Весь свой учет налогоплательщик ведет через специальную программу на сайте налоговой службы и никакой отчетности не предоставляет, потому что все данные есть и у того, и у другого одновременно. Если начнет действовать такая модель, считает Илья Трунин, то многие обсуждаемые здесь вопросы не возникнут. Он также выступил против передачи функций сбора и анализа информации от одних ведомств другим. Надо сначала менять законодательство, менять полномочия и функции соответствующих ведомств. Иначе «никто не захочет на себя брать ответственность за выполнение чужих функций».

Игорь Задорин , руководитель исследовательской группы ЦИРКОН, в качестве социолога выразил заинтересованность в наличии самых разных баз, которые позволяют анализировать состояние некоммерческого сектора в целом. Что же касается избыточной нагрузки на НКО, то это понятие относительное. Как учредитель и управляющий НКО «микроуровня», он полагает, что для организаций, которые созданы всерьёз и надолго, та текущая отчетность, которая сейчас есть, по большому счету не вызывает никаких трудностей. Это своего рода «свидетельство об определенном уровне компетентности, квалификации и обоснованности организации». В то же время отчетность по проектам, по отдельным грантам иногда содержит запредельные требования. Игорь Задорин вспомнил, как пришлось возвращать одному из фондов неизрасходованный рубль, а изданные 100 экземпляров брошюры по другому проекту требовалось передавать под подпись с соответствующими данными каждого получателя. Нередко отчетность по отдельному проекту в разы больше, чем регулярная отчетность организации. Говоря о том, что могло бы помочь таким организациям, как ЦИРКОН, эксперт поддержал создание неких технологических инструментов, которые бы позволяли организациям составлять регулярные отчеты автоматически. Было бы замечательно иметь такой онлайн «конструктор отчетов», в котором ты заполняешь данные об организации, о своих доходах и затратах, отвечаешь на дополнительные вопросы, а потом отчеты формируются автоматически. Нажимаешь кнопочку «Росстат», и отчет со всем комплектом форм идет в Росстат. Нажал вторую кнопочку, и полный отчет идет в ФНС. «Это совсем не сложная с точки зрения программирования вещь, но она бы помогла тысячам организаций без создания собственной инфраструктуры, без своей бухгалтерии». Еще, как считает эксперт, для совсем малых, «микро» и «нано»-организаций нужна соответствующая инфраструктура самого сектора. Например, тот же, условно, Дом общественных организаций в Москве может взять сотни, тысячи организаций на бухгалтерское обслуживание, помогать им вести отчетность. Завершая своё выступление, Игорь Задорин обратил внимание, что НКО производят не деньги, а символический репутационный капитал. Важно понять, «в каких показателях мерить основную содержательную деятельность НКО по производству этих самых репутационных и прочих ценностей». Именно эти показатели, а не только финансовые обороты будут характеризовать развитие некоммерческого сектора.

Взгляд на проблему с точки зрения столичного руководства выразил заместитель председателя Комитета общественных связей г. Москвы Игорь Соболев. Он предложил спуститься с федерального на региональный уровень и посмотреть, чем, например, занимаются 28 тысяч некоммерческих организаций, зарегистрированных в Москве, какую информацию предоставляют, какую поддержку от государственных органов в Москве получают. Чиновник рассказал, что сейчас они имеют агрегированные данные о господдержке московских некоммерческих организаций, предоставляемой всеми органами власти города Москва и даже префектурами административных округов, управами. Однако эта информация пока закрыта, хотя стратегически власти Москвы понимают важность и необходимость её публикации. Пока эти данные недостаточно стыкуются, с ними идет работа. Сейчас город развивает свой портал для московских СО НКО, ведет базу по 4 тысячам некоммерческих организаций города из 28 тысяч зарегистрированных. Это те, о которых известно хоть что-то, которые так или иначе попадали в поле зрения властей. Из них более 1,5 тысяч получали поддержку от государства. Организации могут раскрывать свою информацию на этом портале, формировать свои микросайты, вывешивать отчетность. Эта информация будет полезна и органам власти, и коммерческим организациям, и гражданам. Игорь Соболев обратился к участникам встречи с предложением поддержать идею эксперимента по «полноценному сплошному наблюдению за организациями некоммерческого сектора» в рамках одного из округов или даже районов г. Москвы». В рамках этого эксперимента можно было бы объединить данные всех видов учета – Минюста, Росстата, Федеральной налоговой службы.

Илья Чукалин, генеральный директор Фонда президентских грантов, задался вопросом, почему то, что здесь обсуждается, до сих пор не решается. Ведь меры эти не являются чем-то невероятно сложным при наличии технических средств. К сожалению, государство в принципе не понимает, зачем ему нужны какие-то данные. Оно просто не умеет ими пользоваться. В стране очень мало людей, которые осознанно принимают управленческие решения на основе каких-то данных. А в основном эти данные фрагментарно, экспертным образом получаются под запрос к конкретному совещанию или выступлению. У ФНС вполне утилитарные задачи, фискальная функция, и она с ними справляется. Казначейская система тоже имеет вполне утилитарные задачи, и они отрабатывается. В то время, как общеуправленческой функции просто нет.

Руководитель Фонда подтвердил, что его организация – сторонник идеи раскрытия информации и поддерживает проекты, связанные с интеграцией данных и их накоплением. Фонд должен решать свои чисто технические задачи, понять, например, неправительственная это НКО или некоммерческая с неким «государственным шлейфом», поскольку Фонд поддерживает только неправительственные организации. Проверять приходится вручную, и выясняется, что у некоторых НКО нет выписки из ЕГРЮЛ, нет сведений об учредителях, и найти их нигде невозможно. И хотя Фонд снял с грантополучателей немало нагрузки, всё равно он заставляет их заполнять много данных, в том числе их грантовую историю. Фонд вынужден тратить время на проверку этих данных, накапливать их, поскольку больше взять эту информацию неоткуда. В коммерческом секторе с этим гораздо лучше, там есть соответствующие информационные системы, но они не заточены под НКО.

Одна из проблем, в которую упирается проверка любых данных, уверен Илья Чукалин, это закон о персональных данных. За каждой организацией стоят люди. Организация – это бумажка, титул. Бывает, что организация себя запятнала, поскольку истратила не по назначению деньги, она попала во все черные списки. Но её руководители могут зарегистрировать еще пять организаций, и отследить это невозможно, поскольку нельзя следить за поведением физического лица, нет согласия на обработку его персональных данных. В целом сектор очень непрозрачен. Фонд заинтересован в информационной открытости организаций и ввел критерий такой открытости при оценке заявок. Кстати, сразу появились организации, предлагающие быстрое создание сайтов, прямо под конкурс.

Конечно, данные о том, как организация получает средства, как она потом отчитывается, должны быть в открытом доступе. Это снизило бы и транзакционные издержки с двух сторон. С одной стороны, снижались бы затраты организации на отчетность. С другой стороны, меньше были бы издержки грантодателей и тех, кто заключает госконтракты, на проверку этих организаций. В этом вроде бы все заинтересованы, заключил директор Фонда.

Ситуацию с персональными данными уточнил в своей реплике Иван Бегтин . Их можно найти в ЕГРЮЛ, полагает он, но есть позиция Роскомнадзора, законодательно незакрепленная, что данные о физлицах можно использовать только в тех целях, для которых создавались реестры. Кстати, кроме учредителей есть еще один источник данных о физлицах. Это данные о наблюдательных и управляющих советах НКО, о тех структурах, которые принимают решения. Это тоже интересный источник информации, поскольку те же мошенники часто оказываются в правлении организации. И тут нужна поддержка, чтобы эти персональные данные можно было использовать.

Председатель Клуба бухгалтеров и аудиторов НКО Павел Гомольский уверил собравшихся, что порядка со статистической отчетностью стало больше. До последнего времени вообще невозможно было с уверенностью сказать, какие отчеты от нас ждет Росстат. Ни в одном регионе, в том числе в столице, невозможно было ответить на этот вопрос. Сейчас появился ресурс statreg.gks.ru. Он проходил некоторую отладку. И сейчас список отчетов, которые Клуб бухгалтеров и аудиторов в обязательном порядке должен сдавать, достаточно корректный, до 10 позиций. Эксперт обратил внимание на то, что в законе об НКО есть довольно расплывчатое определение, что такое социально ориентированная некоммерческая организация. Проводя регулярные выборочные обследования СО НКО, Росстат не знает, какая из организаций является действительно социально ориентированной, а какая просто НКО. В результате колоссальное количество организаций вообще не сдают эту отчетность. И если Росстат планирует проводить сплошное обследование, то, конечно, надо проводить не сплошное обследование СО НКО, а сплошное обследование всех НКО, считает Павел Гомольский. И только после этого можно будет делать какие-то выводы, в том числе управленческие.

По мнению эксперта, данные ФНС, действительно, достаточно достоверны: если организация неправильно покажет свои доходы или расходы, это сразу приведет к определенной ответственности. Но вот ответственность за недостоверные данные по налоговому отчету о целевом использовании средств незначительна. И недостоверную отчетность вся страна сдает на регулярной основе. Павел Гомольский также обратил внимание на необходимость для Росстата более серьезно заниматься именно содержательной деятельностью НКО, а не только количественными данными. В форме №1-СОНКО всего один раздел посвящен содержанию, а именно формам работы организации и её результатам, чего явно недостаточно.

Как представитель ФНС, Ольга Родионова уверена, что вся статотчетность, которая собирается в налоговых органах, направлена для своевременного и качественного принятия именно управленческих решений. ФНС отслеживает, например, снижение налога на прибыль, смотрит, с чем это связано, смотрит, насколько будут выполнены бюджетные параметры, которые утверждены на этот год, что будет с расходами бюджета. Такой же анализ используют и субъекты Российской Федерации для того, чтобы срочно и быстро реагировать на проблемы с бюджетом. Ведь от этого зависят все государственные программы, финансирование науки, образования, здравоохранения. ФНС проводит вместе с Минфином проверки исполнения бюджетов субъектов РФ, при которых видны все пониженные ставки, все льготы: где они оправданы, а где – нет. Так что налоговую отчетность, по мнению представителя ФНС, сокращать нельзя, иначе могут быть сделаны неправильные выводы, не будет своевременной реакции на какую-то сложную ситуацию.

Завершая встречу, Алексей Глаголев поблагодарил всех за участие в обсуждении и выразил уверенность, что будет еще несколько встреч, в том числе и многосторонних, чтобы уточнить методологию формирования отдельных показателей, а также возможные системные решения по повышению качества данных о некоммерческом секторе.